– В конце твоя героиня покончит с собой, – произнес Мэтт, нарушая тишину первым. – Почему все твои героини в конце либо погибают, либо сходят с ума, либо пробуют на вкус суицид?

Шатенка взглянула на парня. Мэтт оглядел девушку, которая когда-то и его свела с умаю. Без косметики, с завитыми волосами и в этой огромной кофте Елена выглядела наивно и беззащитно. Но даже Донован знал, какая сила спрятана в этой маленькой душе. Вернее, он предполагал…

– Мы все слабы по своей сути, Мэтт, – ответила Елена. – И когда раскаиваемся, не можем принять собственного ничтожества. Мы падшие. А когда раскаиваются падшие – они погибают.

И это было правдой. Елена знала об этом не понаслышке. Даже если падшие раскаиваются и выживают, они погибают от чьих-либо рук. Одинокая Розали стала жертвой чокнутой, мстительной Изабель. Изабель – жертвой каких-то извергов. Ребекка – рук Тайлера.

– А как же прощение Небес?

– Они прощают… Но человек сам себя наказывает.

Мимо проехала машина, но не та, что была нужна. Небо было ярким и солнечным, несмотря на то, что был уже вечер. Свежий воздух наполнял легкие, заставляя дышать, наслаждаясь мгновениями.

– Ты же знаешь, что случилось с Тайлером? Нам сказали, что он покончил с собой.

Тайлер! Ты научил ее прощать, ты заставил ее полюбить… И возможно, что ты тоже послужил причиной нервных срывов. И ты искупил вину, отомстил за нее, отомстил себе же… Ты тоже падший, но почему-то сейчас она улыбается, вспоминая ваши с ней чувства. Она простила. А нашел ли ты покой?

– Он и покончил с собой, – спокойной ответила шатенка. – Знаешь, что такое любовь, Мэтт? Это все равно что пытаться дышать под водой. Это все равно что гореть заживо. Любовь выходит из-под нашего контроля. Я… Я теперь понимаю, почему он это сделал. Между суицидом и сумасшествием он выбрал последнее.

– А что бы выбрала ты?

– Знаешь, Мэтт, – девушка обернулась и, взяв руки парня в свои, взглянула в глаза Донована и произнесла: – можно… можно злиться, что все пошло так, а не иначе. Можно проклинать, материться и медленно сходить с ума, ведь безумство – оно как гравитация. Нужно лишь подтолкнуть, и желаемый эффект будет достигнут. Но когда понимаешь что конец, когда исправить или изменить ничего нельзя нужно сделать одну великую вещь. Нужно смириться. В этом, наверное, и заключается смысл испытаний, подкидываемых нам судьбой… Смирение равноценно прощению. Оно непостижимо и сложно для нас. Но оно реально.

– И ты смирилась? – Донован пренебрежительно выдернул руки. – Ты же его любила! А когда любишь, жизнь становится другой. Когда погибает тот, кого мы любим, невозможно это перетерпеть… Ты либо сойдешь с ума, либо… Как можно смириться?..

– Самое главное, это отпустить и простить. Когда сделаешь это, придет и смирение. Поймешь меня… со временем. Смириться не означает забыть. И я не забыла.

Девушка попрощалась и направилась к подъехавшему такси. Она села в машину и через несколько секунд скрылась из поля зрения.

Мы любим, мы ненавидим, презираем и прощаем. Это Высший Дар – эмоции. Они заставляют нас чувствовать, разбивая толщь мерзлых вод апатии. Они заставляют нас рушить собственные стереотипы, заставляют из циников превращаться в романтиков, ценить каждую секунду проведенную рядом. Мы желаем любить. Елена, Деймон, Тайлер, Розали, Клаус, Кэролайн, Изабель, Мэтт – наверное, они были когда-то единым целым. Сейчас связь между частицами ослабевает, крепчает, разрывается, соединяется… Вот почему так важно смирение. Это и объяснила София Елене, когда Гилберт ушла в табор на неделю. Смириться не значит забыть… И Елена поняла это, так как детали ее жизни сложились в единый пазл и все стало на свои места. Но София не разъяснила только один момент: почему только к одной из возможных частиц нас тянет сильнее всего? Но, может этот вопрос и не предполагает в себе ответа…

Елена слушала тихую мелодию Натаниэля Мекали, которую включил водитель. Машина остановилась на перекрестке на красный. Девушка смотрела в окно, буквально растворялась в тревожной, но успокаивающей композиции. Шатенка удобно расположилась на кресле и прикрыла глаза. Совсем чуть-чуть, – и она снова будет дома с любимым человеком, с иной частью себя.

Загорелся зеленый. Водитель включил первую передачу и отпустил сцепление. Автомобиль двинулся. Девушка открыла глаза и устало посмотрела в лобовое стекло.

Все было совсем не так, как в боевиках. С правой стороны выехал не грузовик, вопреки законам жанра, а две легковые машины. Проигнорировав светофор, машины выехали на красный. Одной удалось проскочить мимо потока. Другая врезалась в такси. Звук скрежета металла напомнил противную, доводящую до тошноты мелодию. Шивроле проторанил такси на несколько метров. Водитель не мог справиться с управлением. Автомобиль вынесло, его подбила другая машина, а потом словно из ниоткуда вылетел мотоциклист. Мотцикл врезался в капот, выкинув мотциклиста в лобовое стекло. Стекло треснуло, машину перевернуло. Елена почувствовала острую боль во всем теле. Ее придавило каким-то предметом. Звуки битых стекол, скрежет металла, сигналы и мелодия Мекаля перемешались в единую ужасающую симфонию.