Как же тесен мир! Елена усмехнулась. Только как-то грустно. Порой ей казалось, что каждый человек несчастен. И теперь Гилберт окончательно убедилась в этом.

А в воздухе витал аромат летнего дождя. Вдыхая его, они выдыхали пустоту, которая царила в их душах. А в Елениной была еще и тревога. За Тайлера.

– Но я был не так богат.

– Она променяла вас, – перебила девушка, – да? На моего отца?

– Возможно. Я не знал его лично.

Девушка почувствовала, как к ее душе прикоснулось нечто прекрасное. Сев «по-турецки» она обернулась к мужчине. Совесть кричала, что не с тем она должна любоваться звездами, не с тем она должна так красиво рассуждать о любви. Но то, что он показал ей, было великолепным зрелищем. Елена хотела отплатить ему тем же. И зачем строить из себя недотрогу? Огрызаться и ссориться? Зачем устраивать спектакли, если можно просто поговорить?

– Вы хотите полюбить?

Он усмехнулся.

– Вы – романтик. В наше время так мало осталось романтики. Есть в ней нечто привлекательное.

– Что же?

– Вы не цените жизнь, но оглянитесь. Посмотрите, как красиво! Ведь не каждый может видеть это. Может, сказать бессоннице спасибо? Вы способны вылезать из рутины и духовно обогащаться.

Но от ее слов в его сердце ничего не дрогнуло. Он равнодушно смотрел на эти красоты, равнодушно слушал ее пламенные речи. Лишь холод царил в его сердце и то, чем восхищалась Елена, угнетало Деймона.

– Сомневаюсь, что у нас что-то получится, – покачал он головой.

– Если не веришь, зачем просишь? – спросила она, резко перейдя на «ты». Но оба не придали этому никакого значения.

– Надеюсь.

– Хорошо, – девушка решительно поднялась. – Я все равно не засну, а ты страдаешь бессонницей.

– Что ты имеешь в виду? – прищурился он.

– Тогда проведем время так, чтобы ты отрубился часов на двенадцать.

Сальваторе хотел было запротестовать, но девушка уже начала спускаться по лестнице. Он ее окликнул и Елена «конечно» его послушалась. Деймон закатил глаза, начиная жалеть о том, что разбудил ее и, поднявшись, лениво последовал за ней.

Когда он спустился, девушки уже и след простыл. Деймон вновь закатил глаза и уже собирался войти в дом, как снова услышал звон браслетов, а через несколько минут мимо него пронеслась шатенка. Сальваторе напоминал медведя, который только что очнулся от зимней спячки и сейчас находится в каком-то коматозном состоянии. Он обернулся и увидел Гилберт, которая в нерешительности остановилась возле кукурузного поля. Шатенка была в трех метрах от него и явно испытывала страх. Мужчина подошел к цыганке. Она резко обернулась и улыбнулась. Девушка стала делать шаги назад.

– Нет, Елена. Мы не будем устраивать прятки в этом поле посреди ночи!

– Да брось! Давай пощекочем нервишки, а?

– Елена.

Она заулыбалась и в следующую секунду затянула цыганскую песню. Наречие было Деймону непонятно, а вот голос ему понравился. Елена была антиподом той девицы в баре. И да, Гилберт оставалась неизменной своей культуре. Сейчас она стояла перед ним в длинной яркой оранжевой юбке и черной кофточке, которая прикрывала лишь грудь. На руках звенели браслеты, а Елена пела песню с тем азартом, с которым, наверное, поют ее все представители этой культуры.

Шатенка продолжала напевать. Ее руки извивались в танце, а сама цыганка не сводила взгляда с мужчины, который боролся с желанием улыбнуться. В этом поле их мало кто мог видеть. Елена, вернее в такие моменты ее лучше называть Дриной, пела все задорнее, демонстрируя всю мощь своего голоса и танцевала, не сводя взгляда с этого Пьеро, в каком-то смысле. Она пела на своем цыганском языке.

Вот она – жизнь. В Елене и так кипела жизнь, а сейчас она просто била фонтаном. Жар, страсть пульсировали в крови. Девушка отстранилась и закружилась. Ее яркая оранжевая юбка выделялась на фоне темной ночи и этот контраст был великолепен. Некое «солнце» взошло над его душой. Девушка кружилась, напевая песню, не переставая улыбаться.

Действительно, Елена любила жить. Она обрела зрение и теперь считала себя совсем-совсем счастливой. Скоро вернется Тайлер, а потом можно будет вообще воспринимать каждый день как праздник.

Девушка резко остановилась и каким-то кошачьим взглядом оценила Сальваторе, который, казалось, пересматривал свои приоритеты.

– Я еще когда зрячая была, с матерью один фильм посмотрела. «Дети Кукурузы». Единственный фильм, который почти не помню… Но по названию…

Она улыбнулась и метнулась в сторону кукурузного поля.

– Елена!

Но было поздно: девушка уже скрылась в огромных кущах. Не хватало, чтобы она заблудилось! Ее настроение меняется так же быстро, как погода в этом гребаном городе. Сальваторе ринулся за ней.

Листья больно били по рукам и лицу. Создавалось впечатление, что Деймон попал в гущи джунглей, а не на забытую ферму. Он слышал звон ее браслетов и сейчас впервые был рад слышать. Задорный смех девушки и ее яркая юбка выдавали ее. Но ночью все цвета менялись. Деймон следовал за ней, не запоминая дороги. Он кричал ее имя, но слышал лишь задорный смех и что-то на цыганском наречии.