Хуже того: очень немногие видели те самые картечницы - а ведь их размер должен был быть немалым; это следовало из простой инженерной логики. Самые же наблюдательные из пехотинцев отметили, что картечница весьма невелика, ствол очень небольшого калибра, и притом почти все видели лишь одну. Этот факт также не лез ни в какие модели. И лишь один солдат неуверенно высказался: ему, дескать, показалось, что стреляли два ствола. Причем сами стрелки находились в ямах или траншеях, наружу высовывались лишь головы. Разумеется, допрашивающий офицер записал показания, но добавил от себя, что к таковым надо относиться с осторожностью: тот удачливый солдат, что унес ноги из этой атаки, мог ошибиться ввиду большого расстояния до люнета (более двухсот метров).

Англичанам было куда проще: их встретил огонь из пушек бомбами огромной взрывной силы, но картечницы на противостоящих укреплениях либо вообще отсутствовали, либо их благоразумно приберегли.

И единственным светлым пятном выделился тот факт, что Камчатский люнет с очевидностью не получил никакой подмоги от редутов

Семаков узнал о потребностях сухопутных (ставших таковым из морских) артиллеристов и согласился. Разумеется, он учел и двигатели для баркаса, описание которых дал Тифор. По согласовании с Нахимовым заказы ушли в мир Маэры. Но прежде с ними ознакомился лейтенант Малах. И не только ознакомился: настырный иномирский офицер не поленился съездить на укрепления и тщательно расспросить участников боев. В результате стопка листов, отправленная в портал, оказалась довольно толстой.

Но не только Малах заинтересовался результатами штурма Контр-адмирал Истомин проявил особенную любознательность, однако, как он ни рвался из госпиталя, госпожа доктор твердо запретила выход на волю в течение еще двух дней. Капитану второго ранга Семакову пришлось сделать обширный доклад одному Нахимову.

– ...таким образом, следует признать, что если гранатометы являются в основном средством борьбы против неприятельских укреплений, а также артиллерии, то картечницы отлично проявили себя против пехоты и кавалерии. Доклад закончил.

– Вы, Владимир Николаевич, упомянули, что пули калибра две и три четверти линии, используемые в картечницах, вполне достаточны для поражения пехотинца, не так ли-с?

– Так точно, и кавалериста тоже, даже если он в кирасе. Нам неизвестна начальная скорость сей пули, но проверка показала: пробивает дюймовую железную плиту.

На самом деле проверка была произведена изготовителями-оружейниками на Маэре, но все равно нужное впечатление было произведено.

– Из моего опыта артиллериста следует, что любое оружие требует ухода-с. Как насчет этих картечниц?

– Так точно, уход необходим. После стрельбы надобно почистить ствол. Но лишь маслом, ни в коем случае не кирпичом. Далее, затвор картечницы, а равно другие движущиеся части должно регулярно - не реже, чем раз в два дня - смазывать. Наконец, по отстрелу восемнадцати тысяч пуль ствол потребует замены. Или починки.

– Поясните, Владимир Николаевич: сии картечницы имеют штуцерный ствол?

– Никак нет, ствол гладкий, но энергетические поля заставляют пулю вращаться в полете.

– Тогда отчего ж не чистить ствол кирпичом, как это издавна в российской армии принято?

– Так точно, ваше высокопревосходительство, сие предписано в армейском уставе, но касательно ружей. Однако ни армейский, ни флотский устав о картечницах ни словом не упоминают. Изготовители настаивают на использовании лишь масла; от него не случается дополнительный износ ствола. Так что моим людям строжайше запрещены какие-либо действия, могущие испортить это замечательное оружие. Поверьте, Павел Степанович, картечницы, будучи сами по себе особенными, требуют и особенного ухода.

Нахимов чуть задумался.

– В таком случае пишите рапорт. Полагаю, Владимир Иванович также должен с ним ознакомиться, когда выйдет из госпиталя.

На линии столкновения было полное затишье. Обе стороны прикидывали, планировали, копали, укрепляли.

Воспользовавшись случаем, Мариэла черканула страничку наставнице. В ней помимо вежливых слов и краткого изложения событий имелась информация о необычном домашнем зверьке, и содержалась просьба разузнать, есть ли аналогичный вид на Маэре. Обосновывалось это чисто научным интересом - правда, тот лежал несколько в стороне от специальности весьма почтенной. Завистник и недоброжелатель (если бы нашелся таковой среди тех, кто знал о содержании записки) мог бы прошипеть, что интерес большей частью имеет эстетические корни: котик очень понравился Мариэле.

Даже на тусклом фоне этих событий не стоил особого внимания тот факт, что Костя снова навестил дракона. Для мальчишки причина визита была более чем весомой: старшая сестра обновила, как скажут в будущем, линейку изделий. Помимо человечка и дракончика в ней появилась симпатичная кошечка.

Таррот долго расспрашивал об этом невиданном зверьке, которого принял поначалу за известного в драконьих краях ягуара. Но Костя уверил, что это зверь совсем маленький ('Ну вот такой!' - и соответствующий жест руками), живет в доме, ничуть не стесняя хозяев, а главной его дичью являются мыши.