Она стала с ним совершенно другим человеком. Стала раскованной, смелой и громкой. Ее гласные не могли не сводить его сума. Ее тело будоражило похлеще экстази, похлеще всех этих клубных бессмысленных вечеринок. И пусть оба понимали, что это первый и последний раз, но оба почему-то были счастливы в этот момент. Болезненно счастливы.

Это был первый раз, когда они потеряли счет времени, когда потерялись в пространственно-временном континууме. Амнезия — не совсем точное определение, но единственное объясняющее определение.

Елена все-таки раздирает плечи Локвуду, с криком кончая и обмякая. Тайлер делает несколько финальных рывков, быстро выходит из девушки и кончает ей на бедро. Он падает на простыни рядом с Мальвиной, переворачивается на бок и, кладя руку на живот девушки, приближается к ней. Даже после свершившегося ему ее недостаточно. Это рок всех отчаянных девушек — даже овладев ими, нельзя насладиться вдосталь. Это рок. И это в каком-то извращенном смысле дар. Елена тяжело дышит. По внутренней части бедра стекает кровь, смешанная со спермой. Мерзкое зрелище.

Гилберт не обращает на это внимание. В душе, по крайней мере, не так мерзко.

Она поворачивает голову в сторону парня. На его губах появляется улыбка, а потом тут же исчезает.

— Ты сбежишь, — прохрипел он. Его дыхание по-прежнему сбито, а в горле пересохло. Но этот физический недуг даже и не замечается. Тело переполняет приятная истома. — Ты всегда сбегаешь.

— Мне некуда бежать, — тоже хриплый сдавленный голос, тоже ощущение жажды. Пить и не напиться! Будь они оба чуть внимательнее, это бы сказало им о многом. — И не к кому…

— Это единственная причина?

Она думала, что забудется с Сальваторе. Думала, что с ним будут совершаться все «впервые» и дальше. Ей бы, правда, хотелось, чтобы все было так легко… Так неправильно.

— Я не хочу больше бежать… Я устала.

Она поцеловала его сама, потом поднялась, и, не прикрываясь ни одеждой ни простынями, направилась в сторону ванной. Ей стоило освежиться.

Прохладная вода остудила пыл, освежила разгоряченное и потное тело, смыло следы преступления, но не утихомиривало буйную душу. То, что случилось, было не столько опытом физическим, сколько душевным. Елена будто открылась до конца, будто стала собой: беззащитной, хрупкой, но жаждущей и неиствующей. Такой, какой она представляла себя на страницах книг. Такой, какой она представляла себя в фильмах. Стала героиней. На какую-то одну ночь сказка стала реальностью, все контексты, афоризмы и сюжеты ворвались в ее жизнь, все претворилось в реальность. Мир, действительно, стал действовать по новым правилам. Пока что не слишком строгим и бесчеловечным.

Ну, хоть где-то свезло.

4.

Они сидели на постели в полумраке. Окно было приоткрытом. Шторы — распахнуты. Лунный свет заливал пространство комнаты. Контраст холода и бешенного тепла был причиной приятной истомы, отдаленно напоминающую предсонную.

Она была в его рубашке, полурасстегнутой и помятой. Елена сама настояла на этом. Если уж пробовать, то пробовать все. Сама Ночь велела, как говорится.

А он, с оголенным прессом, обнимал и целовал девушку своей мечты, тоже чувствуя, что поэзия уайльдовских стихов ворвалась в его реальность.

— Мы можем попробовать начать заново, — он не хотел серьезных разговоров. Она — тоже. Но оба только сейчас могли услышать друг друга, поэтому упускать возможность было глупо. — Можем, уехать куда-нибудь… Вдвоем.

Девушка прижалась к парню. Она позволяла ему прикасаться к себе там, где раньше не позволяла. Она разрешала ему рассматривать себя. Разрешала себе делать то же самое. Шарм этой ночи завораживал.

— Не получится, — тихо и спокойно. Странно, даже безболезненно. — Давай лучше расстанемся на хорошей ноте, а?

— Ты его все-таки любишь, да?

Она отвернулась. Она пытается на этот вопрос ответить себе уже несколько дней и не может, а что говорить про Тайлера? Наверное, в глубине души чувство благодарности, верности и восхищения составляло нечто похожее на любовь. Щенячья преданность — не подходящее название, но единственно возможное для описания. Для Елены связь с Деймоном — как способ жить совершенно иначе. Ненависть, смешанная со страстью, боль с наслаждением, азарт, игры — это своего рода стимулы, мотивации. Это сиюминутная слабость и вечная сила. Это привлекает, возбуждает, сводит с ума…

Но это не любовь. Так, влечение.

— Нет, не люблю.

— И почему ты тогда хочешь быть с ним?

Она резко поворачивается в сторону Локвуда. Правильно поставленный вопрос — основа правильного ответа. Иногда от неправильной постановки вопроса все катится к чертям собачьим.

— Не знаю. Просто «потому что». Без всяких причин. Без всяких оправданий.

Она улыбается, выгибая позвоночник и потягиваясь. Она перекидывает ногу и усаживается сверху на парне. Тайлер медленно разводит полы рубашки, медленно стягивает вещь с плеч. На сегодняшнюю ночь Елена принадлежит ему. На сегодняшнюю ночь Елена принадлежит и Дьяволу, который шепчет лишь одно: «Греши, падай и не оглядывайся!». Безумно трепетный шепот…Тайлер целует ее губы, касается ее талии и забывается во мраке чувств. Они вновь падают на простыни, их обоих вновь накрывает волна наслаждение.