Она подумала, что действительно повзрослела, раз последовала совету подруги: перестала тратить все время на дешевые книги, начала общаться с мужской половиной и стала преодолевать свою закомплексованность и свои страхи. Это огромный шаг. И в девятнадцать для тебя это кажется настоящим подвигом, потому что ничто не сравнится с ощущениями, которые испытываешь впервые…

Тайлер приблизился к девушке… Она ощутила аромат его одеколона, вспомнив тот момент, когда наслаждалась прикосновениями, когда Локвуд ее вытаскивал из корзинки. Она ощутила, что сильнее всего в жизни хочет отдаться в плен нежности и на время забыть о проблемах в семье…

И отдалась. Обняла парня, поцеловала, позволила ему быть чуть смелее в прикосновениях, чуть страстнее в поцелуях. Она ощущала ток, идущий по всему ее телу… Ощущала, как на время ее тоска исчезает, как демоны престают шептаться, и Доберман забывается…

И дикий взрыв! Как будто кто-то бросил петарду, и она взорвалась в метре от Елены. Или ощущение, что кровь обогатили озоном, и поэтому энергии стало так много, что захотелось вмиг оббежать весь город. Сама девушка не могла придумать этому названия, но она ощущала сильную волну, сносящую любые рациональные решения, сносящую все воспоминания.

Тайлер крепче обнял, приблизив девушку к себе максимально близко. Елена выгнулась вперед, отдаваясь в плен чарующей магии близости. Она оперлась одной рукой о скамейку, так как под давлением Локвуда могла оказаться прижатой к скамье. Другой рукой девушка обнимала Тайлера за плечи, притягивая парня всякий раз, когда он хоть на миллиметр от нее отстранялся.

Сейчас в мире Елены не было места для отца, разбившего ей сердце, для Деймона, пробуждающего странные чувства, для тоски, пожирающей каждую секунду. Сейчас она больше всего в жизни хотела, чтобы это не прекращалось. А в мире Тайлера — для Бонни, Деймона с его вечным недовольством и нравоучений матери, кричащей о том, что пора браться за голову.

Он решил поцеловать ее в шею. Поцеловал. Елена сжала зубы сильнее, чтобы не выдать себя. Она оперлась о вторую руку… Тайлер взглянул на девушку. Ее губы были покрасневшими, во взгляде — туман. Парень улыбнулся, за талию притянул Гилберт, заставляя ее выпрямиться.

— Надо отвезти тебя домой…

Елена чувствовала, что та самая волна сносит еще и другие стены: стеснение, замкнутость. Что та самая волна порождает желание быть искренней и открытой. Человек из-за глупости всегда бросает слова добра на потом… А потом время не дает шансов для повторных реваншей.

Локвуд поднялся. Гилберт тоже вскочила, схватив Тайлера за руку. Тот недоуменно и влюбленно посмотрел на девушку.

— У меня так никогда не было.

Улыбка на его губах заставила ее снова смутиться. Он крепче сжал ее руку и повел к выходу из парка.

— У меня тоже, — ответил он, прибавляя шагу. Елена отрицательно покачала головой.

— Ты не понимаешь, — сказала она с неким сожалением в голосе. — Вообще не было.

Локвуд обнял девушку за плечо, притягивая ее и защищая от вечерней прохлады. Да, он не понимал, что Елена имеет в виду, но знал, что с ним такое точно впервые.

Они вышли из парка и направились к его машине.

Чуть позже они мчат на огромной скорости по улицам города. Елена заливается смехом, наблюдая как Локвуд, ловко маневрируя в потоке умудряется еще и пританцовывать под музыку. Выходило это так нелепо и детски, что просто не могло оставить кого-то равнодушным. Тайлер умудрялся еще и прохожих пропускать, останавливаться на желтом сигнале светофоре и параллельно радостно улыбаться водителям, которые пытаются что-то крикнуть. Скорость Локвуд не превышал, но Елена ощущала адреналин: в машине с парнем, под громкую музыку навстречу ветру и импульсивности. Закипала кровь в жилах, а Елена вспоминала поездки с семьей в Бостон, постепенно приходя к выводу, что одни воспоминания могут затмить другие…

Когда Тайлер свернул в жилой квартал, громкость он убавил, но при этом все равно не унимался. Елена была на седьмом небе, если так можно высказаться. Теперь ее прежняя тоска вообще рассеялась, боль от разлуки с отцом уменьшалась, а идти домой было не в тягость. Гилберт немного напрягалась из-за ситуации с Бонни: слишком мало они созваниваются в последнее время, но, тем не менее, все было хорошо.

Локвуд припарковал автомобиль напротив дома Гилберт, убавил громкость и, отстегнув ремень, развернулся к шатенке.

— Блин, надо все-таки рвануть нам на концерт Уайльда.

— Кого? — все еще улыбаясь, спросила девушка, отстегивая ремень. Только сейчас она вспомнила, что забыла про аптеку напрочь… Что она впервые забыла сходить в аптеку за лекарствами.

— Оскара Уайльда. Он крышак пиздец как уносит.

Елена улыбнулась, застыв на месте и внимательно разглядывая парня.

— Мне жаль тебя разочаровывать, но тебя намахали. Оскар Уайльд умер в тысяча девятисотом году, если я не ошибаюсь…

— Не, не того Оскара, — ответил Локвуд не сразу. Нужно сказать, что после этой реплики у Тайлера было такое выражение лица, словно его оповестили о том, что с минуты на минуту грядет апокалипсис. Потом, порывшись в своих знаниях и придя к выводу, что учеба на лингвиста-переводчика дает свои плоды, он все-таки облегченно выдохнул. — Ди-джей есть еще с таким именем.