Затем они замолчали и все же, эта тишина сейчас была именно тем, что было так необходимо, чтобы разобраться с собой и своими мыслями. Нина смотрела Тому прямо в глаза, пока его взгляд скользил вдоль ее шеи.

Мокрые пряди упали на ее голые плечи и когда он приблизился, то лучше рассмотрел новую татуировку. Череп, на глазницах которого лежали 2 монеты, обрамленные пестрыми цветками и бабочками.

Нина проследовала за его взглядом и ухмыльнулась.

— Ну, тебе нравится? — она протянула руку и включила выключатель. Замерцали, мигая, две длинные люминесцентные лампы и осветили коридор ярким светом. Она как раз стянула немного вниз бретельку ядовито-зеленого топа и продемонстрировала ему татуировку целиком.

— Вау! Отличная работа! Но это не от Георга, да?

Она покачала головой.

— Нет, я колола ее здесь, в Лондоне, — двумя пальцами девушка натянула бретельку назад, собрала волосы в косу и ловко связала ее резинкой, которую носила на запястье.

Том глубоко вздохнул. Было так много, что он хотел сказать, и должен был с чего-то начать.

— С днем рождения.

— Спасибо.

Снова молчание. Но на этот раз воздух был пропитан нервозностью и напряжением.

Она переступила с ноги на ногу.

— Как у тебя дела?

— Хорошо, — он откашлялся, чтобы освободиться от комка в горле.

— А как дела у твоего сына?

— Паулю теперь три и он ходит в детский сад. Он всем нам не дает как следует расслабиться.

Вопреки ожиданию, Нина улыбнулась.

— Это прекрасно. Ты непременно должен рассказать мне больше. У тебя есть фото?

— Да, да, конечно! — неожиданно его напряжение как рукой сняло. Том не ожидал такой искренности. Он начал вытаскивать свой бумажник из заднего кармана. Однако прежде чем парень смог вытащить самый новый портрет своего сына, внезапно возле них появился мужчина, и как Том выяснил теперь при свете, с синими волосами.

— Милая! — крикнул он, оттолкнул Тома и обнял своими длинными руками Нину. Он поднял ее и закружил, пока она, как маленький ребенок, визжала от радости. Только потом он снова поставил ее на пол, но по-прежнему держал свою руку вокруг плеча Нины. Этот тип был огромный, и без труда возвышался над ней. Рядом с ним она казалась такой маленькой и хрупкой.

— Том, это Гарретт, — Нина стукнула великана по груди. — Гарретт, это Том, старый друг из Берлина.

Гарретт протянул Тому руку и при этом скалил зубы до самых своих неоднократно проколотых мочек ушей. Но особенно бросались в глаза в Гарретте не его волосы или уши, это были татуировки. Одну из них он носил явно напоказ. Огромный черный паук с красными глазами прямо на горле, лапы которого лежали вокруг его шеи. Чертовски хорошо выполненная тату.

Том ответил на рукопожатие, подавляя при этом рычание. Парень просто слишком хорошо вписывался в схему трофеев Нины, и она, по-видимому, также, в его. Внутри Тома все кипело, так как глаза Гарретта буквально приклеились к губам и груди девушки. «Она принадлежит мне!» — охотнее всего хотел крикнуть Том, но разум говорил ему, что он лишит себя всяких шансов почувствовать ее снова когда-нибудь в своих объятиях. В своих мыслях он видел эту конченую обезьяну лежащим под ним на полу и скулящим о пощаде.

— Мы хотим отпраздновать в пабе мой день рождения, — Нина вернулась его в реальность. — Может быть, ты хочешь пойти?

Том проталкивался с двумя пинтами через переполненный паб. Группа, вместе с прихвостнем, расселась в уютном уголке и заказала себе несколько порций рыбы и чипсов. Или, в случае Нины, антрекот и фасоль.

— Держи, — Том протянул Лолли его пиво, который, как и он сам, довольствовался стоячим местом.

— Спасибо. Никогда бы не подумал, что увижу тебя снова.

Том только пожал плечами и измерил глазами пивную кружку, которая вмещала в себя чуть больше пол литра. Потом он позволил себе большой глоток. Это ему было крайне необходимо. Рядом с Ниной, которая как раз съела последний кусочек своего антрекота, сидел Гарретт и оба, кажется, великолепно беседовали.

Лолли толкнул Тома.

— Скажи, это на самом деле случайность, что ты появился здесь именно в день рождения Нины?

На этот раз Том тряхнул головой.

— Нет! Я должен был ее увидеть.

— Зачем? — Лолли наморщил свой лоб и, по-видимому, старался выглядеть как можно угрожающе, что в действительности ему больше не удавалось благодаря возросшему потреблению алкоголя.

— Как ты думаешь, почему я здесь?

Тот поправил свои очки.

— Может, из-за старой дружбы?

Том сделал еще глоток, Лолли схватил его за предплечье и притянул ближе к себе.

— Слушай, — прошептал он ему в ухо. — Последний раз стоил мне месяцев, чтобы приободрить ее, поэтому хорошо подумай, что ты творишь.