Сэнди, амбициозный двадцатипятилетний сын Джо, починил двигатель автобуса, заменил шины, укрепил сиденья и написал на одной его стороне большими желтыми буквами:

«Увлекательные туры по пустыне от Сэнди».

Он возил туристов по безлюдной пустыне и кричал в мегафон: «Я покажу вам пустыню, леди и джентльмены, где жизнь суровая штука, а смерть — такое же естественное явление, как воздух, которым вы дышите!»

Его туры пользовались большим успехом.

Планы Сэнди не ограничивались этим автобусом. Он был уверен, что федеральное правительство планирует в ближайшем будущем превратить эту территорию в Национальный парк, что означало большой наплыв туристов сюда. Предвидя, что в скором будущем лес джошуа станет еще одним Йосемити или Йеллоустоун, Сэнди собирался продавать и сдавать в аренду палатки, оборудование, карты и инструкции и тем самым усилить растущую популярность пустыни. Если при этом ему еще удастся сколотить небольшое состояние, он будет доволен.

Водитель автобуса спрыгнул с подножки. Это был сам Сэнди, симпатичный молодой человек с ясной солнечной улыбкой, загорелый, широкоплечий.

— Привет! — крикнул он, взмахнув мускулистой рукой.

Пять постояльцев вышли из гостиницы, направились к автобусу и присоединились к сидевшим в салоне. За ними шла Моргана, неся большую корзину.

— Снова полный автобус, — сказал Сэнди, расплываясь в улыбке, обнажая здоровые белые зубы. — Еще шестерых нужно подобрать по дороге, а потом отправимся.

Моргана, одетая в полосатую вязаную кофточку, заправленную в складчатую юбку, отдала Сэнди корзину с едой для пикника, он положил ее на переднее сиденье.

Когда он вернулся и снова ей улыбнулся, сердце Морганы подпрыгнуло от счастья.

Ни одна душа на земле, в том числе и Сэнди, не знала, как отчаянно она в него влюблена. Моргана не могла точно указать день, когда впервые это поняла. В ее календаре не было отметки, по которой она могла бы постучать и сказать: «Вот этот момент, когда я перестала быть ему просто другом, а начала мечтать о нем как о возлюбленном».

Еще вчера Сэнди был тощим и прыщавым мальчишкой, а уже сегодня превратился в высокого и широкоплечего юношу. Моргана сама, будучи резвой хулиганкой, которая вместе с Сэнди лазила по деревьям, однажды утром проснулась и неожиданно почувствовала, что стесняется его общества, часто думает о нем, представляет, как он поцелует ее.

На первых порах это была девическая влюбленность. Со временем она переросла в страстное увлечение, а однажды вечером, когда они пили кока-колу и по радио слушали Бенни Гудмана, Моргане вдруг ужасно захотелось, чтобы он взял ее руку. Она поняла, что желает познать физическую близость именно с ним.

Но она никогда ему или кому-нибудь другому об этом не говорила.

Впереди ее ждала школа медсестер. И даже если бы каким-то чудом ей удалось остаться дома, а Сэнди, благодаря какой-то непреодолимой силе, объявил, что испытывает к ней такие же чувства, они все равно не смогут быть вместе. Тетя Беттина никогда не одобрит этот союз. «Ты выйдешь замуж, доченька, — любит она говорить, — за образованного человека, который не зарабатывает себе на жизнь физическим трудом. Ты — Хайтауэр. Ты должна иметь самое лучшее. По меньшей мере адвоката. Но лучше всего, если это будет врач.

Разве бывает любовь по расчету?

— Сэнди, позволь мне представить тебе — доктор Делафилд и ее сын. Они остановились у нас.

— Здрасьте, мэ-эм. — Сэнди улыбнулся.

— Рада с вами познакомиться, — сказала Элизабет, протягивая свою изящную руку навстречу его большой мозолистой ладони и заглядывая в его улыбающееся лицо. Он показался ей открытым, честным и приличным парнем, а еще она подумала, что он неплохо бы смотрелся в кино.

Услышав высокий, пронзительный смех, Элизабет посмотрела на Беттину. Та стояла у передней двери, возле большого колеса телеги, служившего подставкой для глиняных горшочков с геранью. На ней было легкое хлопчатобумажное платье бледно-голубого цвета, которое развевалось вокруг ее коленей. Беттина болтала с одним из постояльцев, художником, и в лучах утреннего солнца выглядела счастливой и беззаботной. Но у ее смеха были «острые края».

— Мама, можно мне поехать на экскурсию? — Взгляд Гидеона был прикован к надписи на автобусе. На мальчике были модные шорты, которые Элизабет купила ему в дорогу, и полосатые гольфы, натянутые до угловатых коленей. В рубашке, заправленной лишь наполовину, с набриолиненными волосами и торчащим чубом, он больше походил на маленького мальчика, чем на подростка, который вот-вот должен стать мужчиной. Элизабет хотела купить ему длинные штаны, думая, что длина поможет повысить его самооценку, но так и не смогла подобрать нужный размер.

Гидеон был невысокого роста, всего пять футов. Элизабет это беспокоило. Педиатр ей сказал: «Большинство мальчиков резко вырастают в отрезке между тринадцатью и пятнадцатью годами. За этот период они могут набрать сразу четыре дюйма. Рост продолжается до восемнадцати лет, но уже не так стремительно. Некоторые могут расти и после этого возраста. Гидеон, которому сейчас четырнадцать, возможно, уже не станет намного выше. Каким был его отец в подростковом возрасте? Он поздно вырос? Возможно, это наследственность».