Элизабет аккуратно выпустила дым от сигареты.

— Вот почему сегодня в Соединенных Штатах смотрителями работает лишь горстка женщин. Но однажды все изменится. Может, все начнется с таких молодых женщин, как ты.

— Как я! — Моргана рассмеялась и снова подумала о своей мечте: заниматься изучением индейской культуры, следовать по миграционным маршрутам и узнавать, какие племена проходили через эту территорию много веков назад. Она очень хотела возвращать к жизни былое, раскрывать смысл и значение того, что сегодня представляет собой лишь мифы, легенды и предположения. Но Беттина желает, чтобы она ехала учиться в школу медсестер, и Моргана из чувства долга должна ей подчиниться. Такое волевое решение тети Моргана считала разумным и смирилась с ним. Но так было до сегодняшнего дня. Доктор Делафилд, антрополог, придала силы и уверенности ее собственным желаниям, и теперь, когда они ехали по широкой открытой равнине, Моргану снова начала мучить мысль о приближающемся отъезде в школу медсестер.

Они прошли мимо разрушенной лачуги с выцветшей надписью у входа:

«Нет в округе такого места, как это место, поэтому это и есть то самое главное место».

— Здесь жил когда-то, — сказала Моргана, — один торговец табака. Это было во времена золотой лихорадки. Он продавал сигары и трубки старателям и индейцам, потом лихорадка закончилась.

Потускневшие жестяные таблички лежали на песке, ржавея на солнце: «Курите сигары “Кремо”». «Две за 25 центов». Элизабет подумала о бренности всего земного, о том, что в этих песках похоронены чьи-то надежды и мечты.

Фарадей тоже сюда приехал, полный надежд.

За прошедшие годы эта местность изменилась. Плоские равнины стали холмистыми, странные валуны, наваленные друг на друга, покрывали песчаную поверхность, образуя какие-то необычные конфигурации. Повсюду росла юкка. Стояла поздняя весна, поэтому равнина была покрыта колышущимся одеялом из полевых цветов красных, голубых и желтых оттенков. Кругом порхали щебечущие птички. И еще повсюду были бабочки.

— Посмотрите! — закричал Гидеон, и Моргана остановила машину. Они увидели, как в песке, у основания одного большого камня, трепыхается маленькая птичка.

— Это птенец ястреба, — объяснила Моргана. — В это время года часто можно увидеть, как по земле испуганно прыгают толстые маленькие ястребята и совята. Они только учатся летать, а это очень тяжелый труд для маленьких толстеньких птенцов, до этого они сидели в гнезде и ели. Когда они падают вниз, они носятся вокруг, хлопая крыльями и пытаясь снова подняться вверх. Обычно родители птенца кормят его на земле, пока он не окрепнет и не наберется сил, чтобы лететь самостоятельно.

Гидеон с жалостью смотрел на трепыхавшуюся птичку с открытым ртом.

— А мы можем ему чем-то помочь?

— Мы подождем и посмотрим. — Моргана снова нажала на газ. — Лучше всего дать природе самой с этим разобраться. На обратном пути, если птенец все еще будет здесь, мы заберем его с собой домой. Я делала так и раньше. Несколько дней хорошего питания и отдыха — и они уже готовы лететь.

Вскоре она остановила автомобиль на песчаной тропе.

— Гидеон, помнишь, я спрашивала тебя, хочешь ли ты увидеть Африку? Ну что ж, смотри! — Моргана пальцем показала сквозь лобовое стекло.

Гидеон выглянул из окна, нахмурил брови, а потом широко открыл глаза:

— Это слон!

— Видишь, Африка, как я и обещала. — Тысячелетние ветра, пески и дожди высекли из груды величественных бежевых валунов тридцатипятифутовую арку, которая похожа на туловище слона. Эта скала называлась Арч-Рок. Гидеон, прежде чем Элизабет успела крикнуть ему, чтобы он был осторожным, в восторге выскочил из машины и побежал к скале.

— Итак, — сказала Элизабет, положив руки на бедра и осматривая пейзаж, — что такого таинственного вы хотели мне показать?

Моргана от стыда залилась румянцем:

— Я это придумала.

Элизабет улыбнулась:

— Я так и думала. — Она заметила, что здесь, в пустыне, молодая девушка как-то преобразилась, она буквально расцвела, словно с нее сорвали оковы. Фарадей вел себя так же на Смит-Пике: сначала он был угрюмым и серьезным, но постепенно, день за днем, менялся, потом уже открыто смеялся и веселился со всеми. Какая туча нависала над отцом и дочерью, мешая им быть самими собой?

Они шли, а Гидеон бежал впереди них, задавая бесконечные вопросы, на которые Моргана терпеливо отвечала.

Элизабет вспомнила, с каким упоением Гидеон болтал о Моргане прошлой ночью.

«Ты видела, какой у нее на лбу шрам? Она сказала, что ушиблась, и у нее была такая же рана, как у меня, и она тоже носила повязку. Когда я сказал, что мальчишки дразнят меня, как собачку, она сказала, что ее тоже раньше дразнили».

Моргана сказала это. Моргана сказала то. Элизабет еще никогда не видела, чтобы Гидеон так сильно привязывался к чужому человеку. Может, это инстинкт? Чувствуют ли их души, что они брат и сестра?