— Я не знаю. В видениях он видит гораздо больше, но он не станет рассказывать. Единственно, что я могу сказать, что он последние пятьсот лет одержим желанием найти твою маму.

Нет. Нет. Нет!

Мой разум плыл в вязком облаке беспорядочных мыслей и эмоций, но сердце уже больше не могло вынести всего этого.

Оно разрывалось.

Когда жизнь вручает тебе лимоны, ты берешь их, а затем суешь жизни, эти лимоны…ну вы поняли куда. Знаю, немного грубовато. Но таков мой девиз.

Никакого лимонада для этой девушки. Нет, сэр. Тем не менее, эта ситуация была настолько сюрреалистичной, такой страшной, и…сюрреалистичной — кажется я уже это говорила? Не могу думать. Почему я не могу думать?

Ты на богопле! Вот почему. Тебе нужно прочистить мозги, так чтобы смогла бы понять.

Но мне здесь нравится. Он такой теплый и сильный. Чувствую себя в полной безопасности в его больших руках и… йамми, его запах реально сводит с ума.

— Пенелопа? Господи, женщина. Я еще ни разу не встречал человека, который бы так нам меня реагировал. — Ник немного встряхнул меня. — Пенелопа? Ты очнулась?

Я слышала его голос в далеком уголке моего сознания, но я была еще где-то, где-то совершенно безопасном и счастливом месте. На моем собственном воображаемом тропическом острове.

— Пенелопа!

Какой вредный. Неужели не видит, что я занята?

— Женщина, — скомандовал он глубоким голосом, — ты сейчас же вернешься ко мне. Ты больше не будешь под властью моей энергии. И невосприимчива к моему запаху.

И словно спихнув меня в ледяной океан, я пришла в себя.

— Что произошло?

Я сидела на диване песочного оттенка Ника, и мужчина, сжимая мои плечи, сидел передо мной и смотрел глубоко мне в глаза.

— Я думаю у тебя то, что люди обычно называют «нервный срыв». Выглядит это очень неприятно, — тон его голоса глубокий и мелодичный, но что-то в нем изменилось.

— Что ты сделал со мной? — спрашиваю, я, качая головой.

— Я приказал твоему мозгу игнорировать любые импульсы, которым он может быть подвержен из-за моей энергии. У тебя иммунитет, до тех пор, пока я его не уберу.

Ух ты. Я глубоко вдохнула, чтобы проверить. Кинич до сих пор пах невероятно, но мой разум оставался ясным.

— А ты раньше не мог провернуть такой трюк?

— Не думал об этом до сих пор, — пожав плечами, ответил он.

— Ты — Бог. Разве ты не думаешь обо всем?

Его рот растянулся в кроткой улыбке, от которой мое сердце пустилось в пляс. Он все еще был самым великолепным мужчиной, которого я видела в своей жизни. По-моему к этому у меня не было иммунитета.

— Мы не идеальны, и не всемогущи, хотя довольно сильные. Особенно, в своих владениях. Оттуда мы можем наблюдать за миром людей, влиять на события или людей с хирургической точностью. Однако мы не способны увидеть всё и сразу. Словно спутник, можем сосредоточиться на конкретных областях или людях.

— Ты шпионишь за нами!

— Конечно, — ответил он без всякого стыда и совести, — а как мы еще можем исполнять наши обязанности?

Я ахнула.

— Ты смотришь, как люди занимаются… личными делами?

Он откинулся назад на мягком диване, расстегнул манжеты на рубашке и начал закатывать их вверх по огромной руке.

— Это неизбежно. Но после наблюдений за человечеством на протяжении десятков тысяч лет, теряешь интерес.

— О, Боже мой, ты и за мной следил? — снова ахнула я.

— Нет. — На его лице появилась широкая, от уха до уха, ухмылка, и Ник начал закатывать второй рукав. — Но уверяю тебя, что буду.

Замечательно. Я никогда больше не разденусь. И знаете, действительно, действительно трудно принять душ, если ты не раздета. А представьте себе, как сложно будет побрить зону бикини. Или ноги.

— Ты не можешь этого делать.

Он последний раз завернул рукав и ответил:

— Я могу делать все, что моей душе угодно, потому что я Бог.

— Грубый с нездоровым любопытством бог, — проворчала я.

— Я мужчина, берущий удовольствие от жизни.

Он замолчал и задумчиво смотрел на мое лицо в течение нескольких неловких минут, прежде чем протянул руку и провел большим пальцем по моей нижней губе.

Я еще одно его «удовольствие»?

Мы смотрели друг на друга в течение длительного времени, и не удержавшись, я снова удивилась чертам его лица: полные губы, густые медового цвета ресницы, обрамляющие его бирюзовые глаза, его насыщенная безупречная загорелая кожа, и намек на ямочку на подбородке, покрытом щетиной. А эти волосы.