Разумеется, помогало и то, что в физическом плане я была крепче, чем когда-либо прежде. В течение своей жизни я не раз слышала, что меня называли спортсменкой, но никогда – прирожденной. Решившись на это путешествие, я знала, что мне придется подготовить себя физически, и этим занималась. За год до отъезда с энтузиазмом принялась за убийственную программу физподготовки. Я многие месяцы занималась с тренером по имени Алекс, и он показал мне разницу между приседаниями на одну ногу, выпадами в сторону, выпадами вперед на каждую ногу и болгарскими приседами. Я тренировалась, и тренировалась жестко. Я скинула около пяти фунтов жира и набрала 15 фунтов мышечной массы. До сих пор, когда кто-нибудь заговаривает о «сухих» тренировках, я ощущаю небольшие рвотные позывы.

И тренировки сделали свое дело. Я чувствовала себя так, словно я Пегас на лыжах, помесь потрясающе могучего Черного красавца [16] с белогузым стрижом, который, кстати говоря, занимает пятое место среди всех птиц планеты по скорости полета (очень удобен и тот факт, что у него белый огузок, а значит, сходств между нами больше одного). Я каталась жестче, мощнее и быстрее, чем когда-либо прежде. Добавьте сюда идеального подельника и поймете, почему целый месяц я чувствовала себя так, словно попала на страницы детской книги «Пегас и Пит».

И хотя мы с Питом изо всех сил старались отметать все и вся, что могло помешать нам кататься как маньякам, все же неизбежно мы сталкивались с отвлекающими факторами, которые вынуждали нас останавливаться каждые полчаса, чтобы проникнуться некоторыми достойными специальных наград моментами из жизни Сьерро-Катедраль. Эта привычка стала неотъемлемой частью нашей каждодневной рутин-о.

Сначала были горячие споры – как вербальные, так и физические – с турникетами подъемников, функционирующих на курорте. В попытке свести на нет мошенничество с билетами на подъемник какой-то гений в операционном департаменте додумался установить в начале каждой очереди на подъемник ворота с турникетами, дополнив их механическими сканерами пропусков. И все было бы отлично, если бы не тот факт, что вышеуказанный гений установил турникеты летом, не учтя возможность выпадения снега. Это привело к тому, что зимой турникеты имели высоту, идеальную для карликов, маленьких детей, садовых гномов, эльфов и, будем честными, большинства южноамериканцев, но нелепо низкими для меня и Пита, которому они были чуть выше колена. Что еще хуже, работали они так себе. Чтобы просканировать билет, нужно было присесть на ноги и согнуться, почти как в лимбо-танце [17] , а затем обтереться об машину, оставив ей на память свой аромат. Если это не срабатывало, приходилось приступать к неспешной имитации полового акта (в полной экипировке и по-прежнему пребывая в позе для лимбо) в попытке поднести билет, свисающий из кармана штанов на молнии, точнехонько под сканер. Вид Пита, медленно трущегося об эти чудо-аппараты, вызывал стойкие ассоциации с танцами Бобби Брауна образца 1989 года.

Также немало времени мы потратили на обсуждение качества снегоуплотнения – и его отсутствия – в Сьерро-Катедраль. Большинство курортов вкладывают немалые средства в подготовку и укладку снега на склонах. Каждую ночь, когда все лыжники уже покинули трассы, горстка крепких, плотных мужчин (и нескольких женщин) запрыгивали на большие машины, похожие на огромные снеговые плуги, только вместо колес у них были механические гусеницы. Машины эти именуются ратраками, и плотные мужчины (и женщины) ездили на них вниз и вверх по склонам по тщательно выверенным траекториям и таким образом уплотняли и подготавливали снег. В процессе они обычно выкуривали внушительное количество марихуаны, поскольку она превращает все действо в одну затяжную медитацию в декорациях снежного великолепия. Кроме того, она сбивает градус ужаса, который неизбежно порождает необходимость рулить транспортным средством весом в 16 тысяч фунтов, направляя его вдоль крутого обрыва во мрак темной, иногда туманной ночи. Как бы то ни было, на лучших курортах ратраки и их обдолбанные водители превращают нашинкованный лыжами за день покров склонов в гладкие, маслянистые снежные поля, столь идеально «причесанные», что со стороны может показаться, что смотришь на огромную заплатку из белого вельвета. Качественную работу можно узнать по скрипящему звуку, который издают маленькие бороздки снега по мере того, как твои лыжи скользят по покрову склона, покрытого мелкой «рябью».

Помимо собственно ратрака, работнику, занимающемуся укладкой снега, нужны две вещи. Первая – это довольно очевидно – хорошая трубка или пипетка: картофелина или пустая банка из-под пива вполне сойдет. Вторая – четко обозначенная линия спада. Коротко говоря, это тот путь, который проделал бы мяч, спущенный по холму с вершины вниз. Я не берусь судить насчет первой вещи, но по поводу второй знаю наверняка: водители ратраков в Сьерро-Катедраль понятия не имеют, что такое линия спада. Укладка снега чаще происходила поперек холма, нежели вдоль линии вниз, и, судя по конечным результатам, можно было предположить, что ратраки в укладке не участвовали вообще, а всю работу за них сделали квадроциклы с привязанной к задней части секцией забора из сетки рабицы.

Потратив утренние часы на «петтинг» с турникетами и обсуждение состояния снежного покрова, Пит и я делали перерыв на ланч. Мы нашли маленькую хижину на середине горы, в которой подавали самый вкусный суп из чечевицы на планете, и почти каждый день захаживали туда. Спустя примерно неделю пребывания на курорте, Пит повернулся ко мне с сонным выражением лица.

«Что?» – спросила я.

Он немного покраснел и наклонился ко мне. «Моя моча начала как-то странно пахнуть», – сказал он.

«Моя тоже!» – воскликнула я.

Ему явно полегчало. «О, это хорошо, – сказал он. – Ну, не совсем, конечно, но ты понимаешь о чем я. Думаю, все дело в чечевичном супе».

«О, господи. Дело точно в нем», – сказала я, отправляя еще одну до краев наполненную ложку себе в рот.

Я чувствовала себя как героиня Дженнифер Коннелли в «Реквиеме по мечте». Примерно в 11.37 Пит адресовал мне красноречивый взгляд, сидя на кресле подъемника, и далее мы спускались на лыжах прямиком к нашей любимой хижине. Там мы поглощали соленое чечевичное великолепие и смеялись аки гиены надо всем, что только было в Сьерро Катедраль, включая облачение лыжников.

Если отец чему-то и научил меня в плане катания на лыжах – помимо собственно катания, поворотов и остановок, – так это тому, что на склоне ты должен выглядеть подобающим образом. Будь ты обитатель сноупарков, лихач на лыжах, фанат бэккантри [18] в легком весе (потому что это единственная разновидность фанатов бэккантри), любитель прыгать с утесов или телемаркер [19] , тебе нужно иметь определенный, выделяющий тебя стиль. Это такой способ сообщить людям вокруг, что ты знаешь, что делаешь, что ты тоже «свой».