Вот только, судя по мрачно-звериной роже кавалериста, он не даст ей долго разглагольствовать и просто прибьёт за первые же обидные слова, не взирая ни на пол, ни на возраст, ни на происхождение. Здесь и сейчас на этой пустынной дороге он царь, бог и инспектор ДПС в одном лице.

– Кто тебе дал право..., - каждое слово приходилось буквально выталкивать из глотки, прибегая к помощи мышц живота, от чего речь звучала как-то особенно веско и значительно.

Глаза всадника вспыхнули зловещим хищным блеском, заросшая седым волосом верхняя губа приподнялась, обнажая зловещую щербатую ухмылку.

– Господин десятник!
– внезапно вскричал Гу Менсин, бросаясь вперёд, словно закрывая собой девушку.
– Госпожа Юлиса выехала из Канакерна со своим дядей Мерком Картеном. Только он заболел...

– А ты откуда знаешь, мошенник?!
– кавалерист рявкнул так, что выступивший у путешественницы между лопаток пот собрался в капли, которые заскользили по спине противно холодя кожу.

– Мы встретились с ними на постоялом дворе в Меведе, - стал торопливо объяснять толстяк.

– Это правда?
– взгляд, который старый воин вперил в Нику, казалось, прожигал насквозь.

Вот только на неё подобные вещи уже давно не производили никакого впечатления.

– Господин Мерк Картен - двоюродный брат моей матери, - стараясь говорить, как можно спокойнее, сказала девушка.
– Мы собрались к родственникам в Радл. К сожалению, он плохо себя почувствовал ещё в Канакерне, из-за чего мы не успели перейти через Рифейские горы, и пришлось пробираться южным путём. Я надеялась, что дядя поправился, но в Меведе болезнь вернулась, и он слёг.

– Мы как раз давали там представления, - вступил в разговор старший урбы.
– И тоже жили на постоялом дворе Муция Сорела.

Десятник опять пристально посмотрел на путешественницу.

– Да, - не задумываясь подтвердила та.
– Там дядя и умер, а мне пришлось ехать с урбой.

– Мошенники!
– набатным колоколом загремел голос старого воина.
– Обмануть меня решили?! Какой же приличный человек доверит свою родственницу первым подвернувшимся проходимцам?!

– Мой дядя прекрасно знал господина Гу Менсина и его актёров!
– бесстрашно выкрикнула Ника.
– Они всё лето устраивали представления в Канакерне! А других попутчиков, готовых ехать в Радл, дядя найти не успел, болезнь скрутила его слишком быстро. Он смог только добыть для меня несколько рекомендательных писем у своего знакомого.

– К кому?
– как и следовало ожидать, тут же поинтересовался десятник.

– К Герату Влатусу купцу из Цилкага, к хозяину постоялого двора Кеду Дирку, к Минтару Рутлину Калвиту - командиру конной сотни Третьего Победоносного Пограничного легиона, - быстро отбарабанила девушка, благоразумно умолчав о командире конной стражи Гедора.

Заметив промелькнувшую по лицу собеседника тень недоверия, добавила:

– Ваш человек их видел, когда копался в моих вещах. Если хотите, я прикажу рабыне их принести.

Предлагая, она очень надеялась, что у Риаты хватит ума догадаться, какие письма можно показывать этому командиру бравых мародёров, а какие нет.

– Не нужно, - досадливо поморщился десятник, вновь уставившись на старшего урбы.

– Господин Картен обещал, что родственники госпожи Юлисы щедро заплатят, - торопливо проговорил тот.
– Если мы поможем ей добраться до Радла.

– К кому ты туда едешь?
– уже немного другим тоном поинтересовался старый козёл.

– К Итуру Септису Дауму регистору Трениума, - ответила путешественница, чувствуя, как ком в животе понемногу рассасывается.
– У меня к нему письмо. Если желаете...

Собеседник раздражённо скривился, и девушка решила, что старый вояка, видимо, не шибко силён в грамоте.

Следующий вопрос подтвердил её предположение.

– Чем ты ещё сможешь подтвердить своё имя?

– Фамильным перстнем отца, - отчеканила Ника, понимая, что во-вот может остаться без него.

– Покажи!
– решительно потребовал десятник.

Со вздохом сняв с шеи шнурок, девушка шагнула к смирно стоявшему коню и вложила кольцо в широкую, коричневую ладонь воина.

"Прощай, реликвия рода Юлисов, - хмыкнула она про себя, наблюдая, как пограничный страж пристально разглядывает вырезанный на золоте герб.
– Тебя я больше не увижу".

На какой-то миг ей показалось, будто десятник сейчас опустит печатку в седельную сумку или просто сунет за пазуху. Но вместо этого воинский начальник легонько бросил перстень в сторону собеседницы, а когда та ловко поймала, одобрительно хмыкнул.

– Пусть боги хранят вас в дальней дороге госпожа Юлиса.

– Да не оставят они и вас своими милостями, господин десятник, - чуть поклонилась путешественница, с отвращением ощущая, как предательски дрожат колени.

Глядя вслед удалявшимся воинам затуманенными от выступивших слёз глазами, Ника в бессилии привалилась к колесу телеги.