Что самое смешное, при всем своем превосходстве я завидую окружающим меня идиотам как никто другой… Но я не могу стать таким же, как они… Единственный способ, наверное — резко потупеть… Но я просто не знаю, как это сделать. Хотя руки я не опускаю. Я обязательно найду способ сделать свою жизнь такой, чтобы она меня устраивала. Я верю в это…

Ну и, конечно же, больше всего я не люблю своих преподавателей. Все как один глупые создания, загнанные в рамки учебников, по которым преподают, не способные рассказать элементарный материал, не подсмотрев в какие-то свои записульки. Вы что, не можете выучить пару параграфов? Вы же требуете этого от нас, а сами… что вы знаете сами??? Конечно, есть и те, кто в своих предметах разбираются как никто иной. Но они настолько зациклены на одной и той же теме, что просто перестают быть людьми, с которыми можно поговорить о чем-то земном. О каких-то незначимых глупостях. Вы хоть понимаете, насколько важны эти самые глупости? Если вы не можете поддержать разговор о всяческой ерунде, вы не можете ничего. Лишь рассказывать когда-то зазубренные вами тексты. Это так скучно…

Глупые взрослые, ничтожества, стремящиеся создать все новые и новые проблемы для себя и окружающих. Войны, искусственная чума, секты… Господи, люди, вы все идиоты, стремящиеся поубивать друг друга ради чертовых бумажек, называемых деньгами!

И все же… я не виноват, что родился в этом обществе, а общество не виновато, что оно состоит из паскуд и тряпок.

«Но все-таки со всем этим надо как-то мириться» — подумал я, взглянув в зеркало в туалете и тяжело вздохнув. Как же я устал. Так, как, наверное, никто и никогда не уставал. Я хочу спать, но боюсь вновь увидеть его мозги, размазанные по стене… Я хочу покоя, но я никогда его не получу… Никогда… Никогда ли?

Тебе станет легче, если ты выговоришься… тебе будет легче, если ты все расскажешь… Так говорит мой психолог… Странно, но легче мне от болтовни с ним не становится, я его просто терпеть не могу. Его чертову бороденку, халат и ручку, что он постоянно теребит в руках, все это меня откровенно бесит. Но я сдерживаюсь, премило ему улыбаюсь и покорно рассказываю все, что меня мучает.

«Ты уверен, что покоя тебе не дает Джонни?»

Ну, а что же еще, если не он?! Он ведь снится мне каждую ночь! Он ведь предал меня, растоптал мои чувства, вывернул наизнанку душу! И каждый раз во сне он твердит одно и то же!

«Тери, тебе никогда не быть счастливым в этом мире…

Тери, это место не для тебя…

Люди никогда тебя не примут…

И никто и никогда тебя больше не полюбит…

Как я, не полюбит…

Тери, прекрати свои муки…

Прекрати, я прошу тебя…»

— Постойте-ка… — неожиданная мысль на секунду заставила меня перестать дышать. — А что, если… если не Джонни — моя главная проблема? — пробормотал я, вглядываясь в зеркало. — Что если я просто боюсь… этого мира? — предположил я, и дикая ухмылка отражения стала для меня положительным ответом, — Я… идиот! — воскликнул я, начиная давиться от нервного смеха, заставляющего все мое тело сотрясаться от судорог. Несколько минут я не мог остановиться, я знал, что нет причины так смеяться, но так же знал, что нет причины и не смеяться. Звонок с урока как-то резко оборвал мой смех и нескончаемый поток мыслей. Пару секунд я всматривался в свое отражения, словно не понимая, что же мне делать дальше?

Отомсти…

Отомстить? Хм… я задумался над этим предложением.

И мне станет легче?

Однозначно…

Но что будет потом?

Потом…

Что потом?

Потом будет потом…

Тоже верно!

Работа учителя всегда была на редкость неблагодарным делом! Глупые невоспитанные дети, не знающие уважения, упертые как бараны, не желающие учиться и мечтающие о легкой жизни. Но легкой жизни не бывает! Им это понять лишь предстояло, ну, а преподаватель уже давно все понял, и теперь его мысли были забиты лишь тем, как расплатиться со все растущими долгами маленькой зарплатой учителя. Мужчина думал об этом все больше и больше, потому что знал, что если не вернет деньги к определенному сроку, то вскоре их из него попросту придут выбивать. Поэтому-то учитель и был настолько нервным в последнее время. Эти детишки ничего не знают о всех сложностях жизни. Мужчина их искренне жалел, и ему оставалось только гадать, что же будет с этим миром с такой молодежью? И пусть каждое поколение все задаются этим вопросом, ему он казался более чем актуальным.

После восьми уроков сил практически ни на что не оставалось. Мужчина потянулся, размял плечи, снял очки и устало потер переносицу. А все же с долгами делать было что-то надо. Но что? Так и не придумав, как выкручиваться из своих проблем, мужчина собрал все свои принадлежности в небольшой потрепанный портфель, встал со своего места и вышел из класса.

— Добрый вечер, сенсе…*если вы послушаете японскую речь, то поймете, что произносится именно Сенсе, нет там буквы «Й»* — послышалось тихое сбоку, и учитель, вздрогнув от неожиданности, шарахнулся в противоположную от источника звука сторону.

— А… это ты, Фелини, что тебе нужно? — нервно поправляя галстук, спросил мужчина, мысленно проклиная мальчишку всеми словами.

— Я хотел… еще раз перед вами извиниться, — пробормотал мальчик, поднимаясь с пола, на котором до этого сидел, отряхиваясь и вставая прямо напротив преподавателя.

— Мне не нужны твои извинения, — фыркнул мужчина, смерив мальчика злым взглядом, — тебе стоит подумать о своем поведении!

— Хорошо, я подумаю… нет, я не буду ни о чем думать! Вы, скорее всего, правы… нет, вы вовсе не правы, вы просто сорвались на мне… я искренне уважаю вас… нет, я вас презираю, — пробормотал себе под нос ученик, впрочем, преподаватель мало что разобрал.

— У меня нет времени болтать с тобой, — немного опасливо ответил мужчина, пытаясь обойти своего ученика, но Фелини сделал шаг в сторону учителя, перекрывая ему дорогу:

— Могу я помочь вам донести ваши вещи? — спросил он робко.

— Обойдусь без твоей помощи, — огрызнулся мужчина, делая вторую попытку по обхождению своего ученика, но Фелини вновь сделал шаг вбок:

— Нет-нет, я хочу что-нибудь понести! Пожалуйста! Мне надо как-то загладить перед вами свою вину! Прошу вас! — попросил он, казалось, искренне желая от всей души помочь своему преподавателю.