— А что, узнав, что же означало то послание, тебе стало легче? — в тон мне поинтересовался Зуо.

— Нет, но…

— Вот и умолкни, чудовище… Можно подумать, ты что-то сможешь сделать, зная правду…

— Мне надо домой!

— Не надо… Не нарывайся лишний раз…

— Но если что-то произойдет…

— Ничего не произойдет, — уверенно заявил сэмпай, и мне от этой уверенности в миг стало легче.

— Если ты так говоришь, — тихо произнес я, — я тебе верю… я знаю, ты меня никогда не разочаруешь…

— Разочарую? — переспросил Зуо и его глаза внезапно сузились, — кто и в ком постоянно разочаровывается, так это я в тебе!

— О, рад это слышать! — широко улыбнулся я, — для меня это лучший комплимент! Спасибо…

«Здравствуй, жопа, новый год!» — подумал Ян, входя в двуместную камеру, облаченный в оранжевый комбинезон, с постельным бельем и полотенцем наперевес. «Встречал» его высокий мощный сокамерник, больше похожий на бульдозер, лысый, со странным символом, вытатуированным на затылке, маленькими темными карими глазами и острой бородкой.

— Здрасьте, — вслух выдавил Ян из себя.

— Добро пожаловать, куколка…

====== Шестой круг Ада: 59. Подумай трижды ======

Подумай трижды, на что ты способен,

Подумай трижды, к чему ты придешь,

Приняв таблетки для сладостной жизни,

Решив, что лучше, если снова умрешь.

Подумай трижды, закончатся деньги,

Пройдет весна и наступит закат.

Подумай трижды, пусть вновь ошибешься,

Услышишь в ответ трехэтажный ты мат.

Подумай трижды, ты снова в раздумьях.

Ты грешен, уставший, замученный, что ж…

Ты не одинок, поверь вас здесь много,

Подумай трижды, за кого ты живешь.

Таких обшарпанных домов, как этот, здесь было сотни. Они как скелеты древних великанов возвышались над землей, покоцаные, облупившиеся и искривленные, с разбитыми окнами, покосившимися дверьми и пыльными затхлыми подъездами. Горячей воды здесь не было в помине, электричество давали через раз. Жить в подобном месте, конечно же, было сложно, но возможно. И каждый, абсолютно каждый житель трущоб бился за свою жизнь до последнего, стремясь даже в такую, казалось бы, безнадежную обстановку привнести капельку уюта. Правда встречались и те, кто, наплевав и на уют, и на тепло семейного очага, каждый вечер предпочитал начинать со скандала.

— Мама, не надо!!! — воскликнул мальчик, хватая женщину за руку и пытаясь оттащить ее от своего маленького брата, которого до этого она с такой яростью и даже удовольствием лупила ребром толстой книги.

— Ох, не мешай маме наказывать эту маленькую тварь! Он поступил плохо, и если я не накажу его, какая же из меня мать? — возмутилась она, но встретившись глазами со старшим сыном, тут же смягчилась и продолжила. — Как, по-твоему, еще я могу вас воспитывать? — ласково прошептала она, гладя темноволосого мальчика по щеке.

— Но мама, ты всегда наказываешь только его, — захныкал он в ответ, видя, как его младший брат забивается в угол, трясется от страха и беззвучно рыдает, стирая с разбитого лба кровь.

— Верно, только его, — ни секунды не помедлив, согласилась женщина, — Потому что ты всегда поступаешь правильно, а он — нет! Он пошел в своего отца. Разве я не рассказывала тебе эту историю?

— Мама, прошу тебя, не надо! — взмолился мальчик, но остановить мать в таком состоянии было невозможно.

— Разве я не говорила, как была счастлива с твоим отцом? А как мы радовались, когда у нас появился ты? Ох, ты ведь его копия! Каштановые волосы совсем как у Макса! — заулыбалась женщина, перебирая локоны волос своего сына с истинно материнской нежностью, — Но в один вечер, когда мы с твоим отцом возвращались домой, на нас напал грабитель. Он убил твоего папу, понимаешь? Убил! А меня изнасиловал и кинул умирать в канаве! И тогда, когда я лежала в грязи и смотрела в чистое как стекло небо, мне так хотелось умереть. Так, как, наверное, никому и никогда! Просто закрыть глаза и забыться! Но в тот момент я подумала о тебе и о том, что с тобой будет, если я умру, и тогда я поняла, что мне надо жить! Во что бы то ни стало! — женщина уже шептала все это на ухо своему сыну, обнимая его за плечи и прижимая к себе настолько сильно, насколько только это возможно, — Я не сразу узнала, что беременна. Беременна от этого насильника! Я хотела избавиться от его отродья… Слышишь меня, тварь! Я хотела прервать беременность! Убить тебя, как когда-то твой папочка убил моего мужа! — с этими словами женщина внезапно резко развернулась и пнула маленький, трясущийся от страха комок прямо в живот. Она хотела продолжить бить ребенка, но старший сын вцепился в свою мать мертвой хваткой, обняв ее за шею и стараясь таким образом оттащить ее от своего младшего брата. Женщина восприняла это немного иначе.

— Тебе тоже одиноко? Да… я понимаю, мамочка понимает, — улыбнулась она, садясь на пол и увлекая за собой сына, — Без папы нам очень плохо. Но есть этот ребенок. Знаешь, почему я его оставила? Это месть! Я буду издеваться над ним столько, сколько душе угодно! За своего убитого мужа! За себя!

— Мама, не надо, пожалуйста! Ведь Ин ни в чем не виноват! — в отчаянии воскликнул мальчик.

— Не виноват? Не виноват, говоришь?! Посмотри на него! Он копия своего отца! Такая же отвратительная морда! Те же сивые волосенки! Каждый раз, смотря на него, я вспоминаю тот день, и мое сердце наполняется ненавистью!

— Мама, пожалуйста…

— Ах, как же ты похож на отца, мальчик мой, — прошептала женщина, поглаживая сына по подбородку, — Те же большие глаза, прямой нос, та же кожа и волосы… те же чувственные губы. Ах, Макс, — провела она большим пальцем по губам мальчика, затем внезапно наклонилась к сыну и поцеловала его в губы. Мальчик молчал и не сопротивлялся. Его мать проделывала подобное не в первый раз. Но ее поступок был не так уж и страшен, главное, что в этот момент она переставала лупить Ина, ради этого можно было и потерпеть влажные взрослые поцелуи, пусть они и были противны мальчику почти до тошноты. Несколько минут женщина жадно облизывала и кусала губы своего старшего сына. Попеременно она отстранялась и вновь произносила имя своего мужа, возможно, в этот самый момент действительно видя перед собой именно его.