Краулер покачал головой, отчего на белом фарфоре физиономии Айронгрейвса проклюнулось отчаяние.

– Нет, нет, нет, – качал головой отважный Леонард. – Вас там не было. Вы не стояли перед стеклом, которого будто бы и в помине нет, не думали о том, как уберечь рассудок, и, заодно, жизнь от одного из ваших хваленых правил, не слушали его вкрадчивый голос, и эти невыносимо ужасные угрозы, от которых кровь стыла в жилах… – Альбинос затравленно уставился в пол, как человек, колоссальным усилием воли пытающийся о чем-то позабыть.

Герцог открыл рот, дабы отчитать юного Краулера за бесхребетность, но, благодаря словам Клементины, из его древней глотки не вырвалось ни слова, а означенная полость приобрела сходство с давным-давно остывшей печью.

– Ты забыл о приличиях, братец, – молвила герцогиня, цепко ухватив Кридуса за руку. – Леонард – наш гость, и он недвусмысленно дал понять, что уже принял решение. Попытки его разубедить – тем более, так упорно и настойчиво, как делаешь ты – совершенно неприемлемы, и порочат наш дом.

Магистр порывался было вновь ринуться на штурм, однако, Клементина усилила хватку. Вурдалак скривился от боли, и был вынужден отступить.

– Ладно, – буркнул он, не пытаясь скрыть досаду. – Только, ЮНОША, заруби на своем куцем носу: ты совершаешь большую-пребольшую, просто немыслимого масштаба ошибку, которая в скором будущем расплющит тебя, как жалкую букашку. Надеюсь, НЕ непоправимую. Впрочем, ЮНОША, – с упором, рекомендательно повторил герцог, настаивая на этом звании, – ты оказался более крепким орешком, чем я подумал сперва. И это отрадно, признаю.

Альбинос, сама скромность, пожал плечами. Кто он такой, чтобы перечить целому Магистру?.. Тем более, такому, чей облик в данный момент изрядно напоминал закипающий чайник. Не в последнюю очередь благодаря, разумеется, носу.

Вдруг в глазах Кридуса (поочередно, словно какое-то нерасторопное реле) вспыхнула надежда – как сигарета курильщика, умирающего от рака легких.

– Скажи-ка, не мог бы ты, – дружелюбно, будто бы и не было никакой желчи, спросил Вурдалак, – так сказать, ПЕРЕДАТЬ мне тот самый комикс, о котором шла речь?..

– Вы хотите сказать – украсть его для вас?.. – уточнил Краулер с видом честнейшего из полицейских.

– Ну зачем же сразу «украсть», – невнятно смутился герцог, обозначив кавычки указательными и средними пальцами. Это были на редкость внушительные длинные и белые кавычки, нужно признать. – Просто передать книжицу мне, хотя разница, я понимаю, чрезвычайно тонка, почти иллюзорна, и все же наличествует. Более того, имеет место. Если постараться, ее можно почувствовать, не зацикливаясь на устаревших формальностях. Институт собственности претерпевает в наши дни коренных перемен, знаешь ли…

– К своей-то собственности, брат, ты ревнив с прежней страстью, – не выдержала Клементина.

– К НАШЕЙ собственности, сестра, – поморщился Кридус. – Да, признаю, двойные стандарты по-прежнему владеют алчными умами. Что же с того?.. Фундаментальный вопрос состоит в том, что вампир может, а чего – НЕ может. К примеру, барон мог бы передать комикс в другие руки, когда эта ситуация разрешится. В мои, если выражаться конкретно, – для надежности уточнил Магистр. – Ригер, этот бурдюк с жиром, упорно, и, похоже, из вредности игнорирует мои продолжительные попытки купить раритет, что довольно невежливо с его стороны. Ты мог бы сказать толстяку, что забыл журнал в логове врага, или просто где-то потерял. Уверен, природное чутье, которым славились твои предки, придет на выручку в любой ситуации. – Герцог воззрился на Леонарда более чем красноречиво, как, бывает, смотрят на честнейших полицейских, прекрасно понимающих, о чем идет речь. – Разумеется, ты поступишься принципами отнюдь не безвозмездно, и твои услуги будут щедро вознаграждены. – Слово «щедро», как и водится в ситуациях подобного рода, было едва ли не обведено рамкой червленого золота. – Причем я имею в виду не одни лишь банальные денежные знаки, имеющие хождение в качестве эквивалента товарообмена. Впридачу к ним ты удостоишься и кое-чего еще, чего не купить ни за деньги, ни за векселя на предъявителя, ни даже за акции «NASDAQ» – дружбу могущественного Клана Вурдалаков.

Кридус торжественно умолк.

Альбинос старательно изображал смущение.

– А разве, братец, – встряла Клементина, – Леонард не является другом нашего могущественного Клана УЖЕ?..

Магистр не в лучшую сторону изменился в лице, и пробормотал под нос что-то вроде «да, само собой», «давно, еще как», и даже, возможно, «кто бы сомневался».

– Твоя неуемная тяга к собирательству, – продолжала герцогиня, – уже давно вышла за всякие разумные рамки, а теперь ты поставил нашего гостя в наиглупейшее положение. Это не хобби, а просто помешательство какое-то!..

– Молчи, женщина, – огрызнулся Кридус. – Что ты вообще понимаешь в коллекционном бизнесе?! Вполне здоровая мания. Не хуже, чем у других. Собирать значки, пивные этикетки, или черепа мелких грызунов – это, по-твоему, лучше?.. Ладно, – сказал Вурдалак, отвернувшись от закатывающей глаза сестры. – Твой ответ, барон?..

Краулер наспех раскинул мозгами. Он собрался было дать отважный и категоричный ответ, что Ригер, мол, строго-настрого приказал принести комикс, но акцентированное «щедро» все-таки сыграло на алчных струнах его черной, как лакированная электрогитара, души. Эдакий нехитрый мотив группы «АВВА».