Оставив наблюдателей за магическим щитом у самого перехода, люди начали уходить в Лиард.

– Дим, давай сначала помоемся, нечего детей пугать, уж больно мы страшно выглядим.

Отмывались долго, старательно оттирая кожу. Дим подумал: "Только вот как оттереть душу от этой жути? Сколько этот сумасшедший, свихнувшийся на всевластии, гад принёс горя?" Останься он ещё жив, и Дим, не сторонник жестоких мер, сейчас бы рвал его на мелкие кусочки.

– Богинюшка, только бы выжили эти два дорогих человека!
– взмолился про себя он, думая про кота, как про человека.

Дома у Зины, его встретили две пары настороженных глаз:

– Папа, а где мамочка?

– Мамочка пока приболела, так что будем с дедами самостоятельно справляться. Мы же все взрослые! Пока с дедом Арди ещё немного побудьте, я совещание проведу и приду.
– Поцеловав печальных деток, Дим влетел в зал для совещаний, где уже экстренно собрались все - от Повелителей до военных.

Тахирон пояснил, что струджей было два, самец и самка, если можно их так назвать, которые были в многовековой спячке и, вероятнее всего, под воздействием мысленного приказа песчаного, они проснулись. Первое для них - утолить вековой голод, всплыв, уловили слабую магию человека - чарфи, что и погнало их за ним. Ухра встал и подробно рассказал обо всём, магов особенно заинтересовали каменные яйца, Правители, негромко переговариваясь, решали вопрос о помощи теперь уже не воинственному и малочисленному народу.

Дим задал мучивший его вопрос:

– Что было бы, если бы немногочисленные охранники и тирра с котом не влезли в эту бойню, а дождались нас?

Нархут покачал головой:

– Всё говорит о том, что тогда было бы много хуже. Эти твари очень могут очень быстро передвигаться, делать большие прыжки, опираясь на хвост, и скорее всего, одна успела бы запрыгнуть в переход, а уж тут, в заполненном магами городе... боюсь, мы бы потом долго и не очень успешно воевали с, обожравшейся магии и ставшей почти неуязвимой, тварью. Эти шестеро спасли всех, не все выжили, но люди должны знать, что они сделали для всех пяти государств. Я бы рекомендовал выступить Правителям по межканалу и рассказать, что было. Все равно слухов будет много, пусть все знают правду, кроме того, к народу чарфи на Большом материке далеко не доброе отношение с очень давних времен, так же надо объяснить, что их заслуга в нашем спасении - велика.

– Кто погиб?
– спросил Дим.

– Ваш домоправитель Егорий и один из охранников, Дьяр. Два других через пару дней оклемаются, с тиррой и котом пока сложно, оба в глубокой коме. Ищем все возможные варианты для их спасения.

В Тилье в это время бешено моталась по поляне Муська, она дико всхрапывала и дергалась всем телом. Зять же тихонько ржал, как бы в чём-то убеждая Муську, и наконец, она заржав и прикусив его за шею, немного успокоилась, а черный полла выскочил за ограду и галопом поскакал в сторону Малиша.

Гроза, начавшаяся через несколько минут после ухода людей с побережья, бушевала два дня. С неба в море непрерывно ударяли огромные молнии, море бушевало, захлестывая все вокруг, волны в высоту поднимались, казалось, до вершины самой высокой горы. Все живое, что не успело попрятаться, было унесено в море. Ощущение конца света не покидало людей, запертые в домах они почти все молились Богинюшке и просили снисхождения. Отголоски гнева Богини долетали повсюду, и весь Большой Материк погрузился в уныние.

Только двум иномирским попаданцам было все равно, они находились где-то далеко и никто не мог достучаться, докричаться до них.

Когда же, наконец, стихла буря, то оказалось, что побережье большого моря утратило привычные очертания. Горы сгладились, в других местах на ровном месте появились, наоборот, гигантские нагромождения огромных камней, бухта, где произошло сражение, полностью исчезла, там осталось только море, на берег выбросило огромное количество всякой дряни, и все свободные люди были заняты очисткой берегов.

По настоянию всех Зининых мужиков, их с котом переправили в дом, и кто-то из "родных" постоянно был рядом с ними. Потянулись унылые, наполненные страхом дни, Дим старался все свободное время проводить с детьми или возле Зины, садился на пол, прижимался щекой к холодной руке и потихоньку говорил. Он говорил обо всём, что приходило в голову, рассказывал о детях, о происшедшем в городе и стране, иногда тихонько пел запомнившиеся ему русские песни, одну только никогда не пел, сжимало горло от одних слов - `Звёздочка моя ясная'. В доме прочно поселилось горе, Любава часто плакала, Лучик же замкнулся, отвечал только на вопросы, подолгу сидел, задумавшись, или машинально гладил притихшего филиса. Деда Поля зеленел с каждым днём, из него начали вылезать сучки-загогулины, он подолгу сидел на веранде с Любавой, покачивая её, как когда-то в младенчестве. Антипа ходил с красными глазами, замирая посреди какого-нибудь дела, всхлипывал, и убегал на улицу. Арди переживал молча, он обнимал Лучика и сидели молчаливые дед с внуком, мало реагируя на окружающее. Таши лихорадочно искал возможность вытащить обоих из коматозного состояния, прошло пять дней - все было по-прежнему.