– Отстань, Муська!
– Зять радостно всхрапнул коту в ухо, а кот чуть громче сказал, - валерьяночкой пахнет! Попить бы!

Тут Антипа отмер, подскочил к коту с плошкой и, подсунув ему под морду, со слезами сказал:

– Пей, дружище, пей. Я ищо налью.

Кот с жадностью принялся лакать воду, попросил ещё, и только после второй смог поднять морду:

– А чё ты рыдаешь?

– Так ить это, я от радостев, ить оклемался ты!

– И долго я клемался?

– Ужо седмицу!

– Седмицу, - протянул кот, - седмицу? Что? Кто? Лучик?

Антипа покачал головой:

– Лучик, эвона, тута!

Кот не смог повернуть морду и каким-то мертвым голосом спросил:

– Зина?
– Антипа кивнул.
– Где?

– Эвона, лежит совсем как не живая!-

– Неси меня к ней, Зять, отстань, я уже оглох от твоего фырканья.

В соседней комнате послышался громкий разговор и положив кота воле Зины, Антипа рванулся туда:

– Ить непорядок.

Пока Антипа суетился в комнате 'ранетых', Любава, с утра долго о чём-то шептавшая деду Поле, сидела, выбирала большие листы бумаги и таинственно улыбалась на вопрос - Зачем? Лучик сидел возле неё и, казалось, чего-то ждал.

Стукнула дверь, и появился Таши, держа на руках небольшого человечка - маленький, худенький, небольшого росточка, он дернул Таши за рукав, чтобы тот поставил его на пол, и, оглядев всех узенькими, похожими на щель, глазками, поклонился и сказал:

– Мира сему дому!

Вставшие при его появлении, Пол, Тахирон и дежурный целитель, уважительно поклонились в ответ:

– И тебе, ланда, многия лета!
– ответил Тахирон.

Дедуля хихикнул:

– Мои лета и так, ой, какие многия, вот и ослепнуть успел, да Богинюшка намедни вернула глазам видимость, простила она нас, бедолаг, а мене наказала настраивать на верный путь оставшихся чарфи. Да... ну-ка детушки, дайте-ка на вас посмотреть!

Он долго смотрел на детей, гладил сухонькой, похожей на птичью лапку, рукой их по головам и, наконец, сказал:

– Сильна ты будешь, княжна барсовая, и будут понимать тебя все растения, что есть в мире, и будут слышать тебя дикие звери, а и пару ты себе выбрала наидостойнейшую!

– Дедушка, ты мамочку нашу полечишь?
– в глазах ребенка было столько надежды.

– Посмотрю, милая, посмотрю вашу мамушку, вот, токо братику твоему немного подправлю поток силы один, - дедуля опять погладил Лучика по голове и провел ладошками по лицу. Кивнул сам себе: - Вот и ладно, ай, какой из тебя великий муж вырастет, столь много тебе будет дано, что я, многоживущий и много повидавший, могу склонить голову перед тобой, юным, будущий Повелитель Многомудрый!

Он обернулся к входной двери:

– А вот и ныне здравствующий! Многия лета тебе, повелитель!
– он низко поклонился вошедшему Димандану.
– Благодарность малочисленных чарфи прими, и ждем мы тебя к себе, чтобы дать клятву верности. Ай, и схудал ты, не печалься, вижу я, что впереди у тебя ещё три ребёнка намечаются. Да и обруч вот-вот совсем проснётся! Пошли смотреть вашу мамушку!

Он как-то скоком пошел в комнату, когда оттуда выскочил Антипа.

– Чего вы тута расшумелися? Ить...
– он вгляделся в ланду и тут же бухнулся на колени: - От ить сподобился живого ланду увидать, не серчай, батюшко, ить не признал спервоначалу!

Дедулька хмыкнул:

– Пусти ужо к ранетым, - он точь в точь повторил Антипины слова. Ребятишки заулыбались, в комнате как бы прошелестел ветер надежды, и всем показалось, что всё наладится.

В комнате ланда первым делом погладил кота:

– Сильна рьян-трава, тебя с того света возвернула, поллу-то больше не замай, он за эти дни до Малиша и обратно обернулся, за-ради тебя!

– Смотрю я... ушлый ты, дедок... с передыхами проговорил кот.

– А нет в тебе почтения к старшим, ай, наглец!

– Я - мужик... иномирский, мне ваши... эти почтения до лампочки...
– кот передохнул, - мне мою Зинушу вернуть надо!

Ланда налил в плошку какое-то зелье из пузырька, что как фокусник достал из одежки: