– Сэр?

– Я не с тобой говорю, черт побери, – сказал Хорнблауэр, теряя выдержку.

Он любил варенье, но черносмородинное – меньше всего. Ладно, придется довольствоваться этим. Он откусил каменный сухарь.

– Не стучите в дверь, когда подаете еду, – сказал он Гримсу.

– Да, сэр. Не буду, сэр. Больше не буду, сэр.

Кувшин с кофе дрожал у Гримса в руках. Хорнблауэр, подняв голову, увидел, что губы у слуги тоже трясутся. Он чуть не спросил резко, в чем дело, но тут же догадался сам. Гримс боится. По слову Хорнблауэра его могут привязать к решетчатому люку на шкафуте и спустить ему кожу кошками. На флоте есть капитаны, которые именно так и поступили бы, подай им такой завтрак. Это надо ухитриться все сделать наоборот.

В дверь постучали.

– Войдите.

Гримс прижался к переборке, чтобы не упасть в открывшуюся дверь.

– Мистер Янг передает, сэр, – сказал Оррок. – Ветер опять заходит.

– Я иду.

Гримс совсем вжался в переборку, пропуская Хорнблауэра. Тот вышел на шканцы. Шесть дюжин яиц, половина из них тухлые. Два фунта кофе – меньше чем на месяц, если пить каждый день. Черносмородинное варенье, и того мало. Эти мысли роились у него в голове, пока он шел мимо часового, и мгновенно улетучились на свежем морском ветру, стоило вернуться к делу.

Проуз пристально смотрел в подзорную трубу. Было светло, дождь разогнал утреннюю туманную дымку.

– Черные Скалы на левом траверзе, сэр, – доложил Проуз. – Иногда виден бурун.

– Отлично, – сказал Хорнблауэр. По крайней мере, неприятности с завтраком отвлекли его от беспокойства перед принятием решения. Ему даже пришлось остановиться на несколько секунд, чтобы собраться с мыслями, прежде чем отдать приказы, которые облекут в плоть давно созревший план.

– У вас хорошее зрение, мистер Оррок?

– Ну, сэр…

– Да или нет?

– Ну… да, сэр.

– Тогда берите подзорную трубу и лезьте наверх. Сейчас мы будем проходить мимо рейда. Примечайте все корабли, какие сможете разглядеть. Посоветуйтесь с впередсмотрящим.

– Есть, сэр.

– Доброе утро, мистер Буш. Свистать всех наверх.

– Есть, сэр.

Не в первый раз Хорнблауэр вспомнил евангельского сотника, который описал свою власть такими словами: «говорю одному „пойди“ и идет; и другому „приди“ и приходит». Королевский флот и римская армия держались на одинаковой дисциплине.

– Ну, мистер Проуз. Как далеко сейчас горизонт?

– Две мили, сэр. Может, три, – ответил Проуз, оглядываясь по сторонам. Вопрос застал его врасплох.

– Я бы сказал, четыре мили, – заметил Хорнблауэр.

– Может быть, сэр, – согласился Проуз.

– Солнце встает. Проясняется. Скоро будет десять миль. Ветер северо-западный. Мы подойдем к Паркэ.

– Есть, сэр.

– Мистер Буш, уберите брамсели, пожалуйста. И нижние прямые паруса. Нам понадобятся только марсели и кливер.

Так они будут привлекать меньше внимания, а кроме того, двигаясь медленнее, дольше смогут наблюдать за Брестским рейдом.

– Рассвет ясного дня, – сказал Хорнблауэр, – наиболее благоприятное для нас время. Солнце будет светить с нашей стороны.

– Да, сэр. Вы правы, сэр, – ответил Проуз. На его меланхолическом лице мелькнуло одобрение. Он знал, конечно, что Гуле-де-Брест протянулся почти точно с запада на восток, но не сделал из этого никаких выводов.

– Сейчас у нас есть такая возможность. Ветер и погода нам благоприятствуют. Может пройти несколько дней, пока такая возможность повторится.

– Да, сэр, – сказал Проуз.

– Курс ост-тень-зюйд, мистер Проуз.

– Есть, сэр.

«Отчаянный» медленно двигался вперед. День был облачный, но ясный, и горизонт с каждой минутой отдалялся.

Отчетливо виден был мыс Сен-Матье. Дальше земля опять терялась из виду.

– Земля по курсу с подветренной стороны! – закричал Оррок с фор-марса.

– Это должен быть следующий мыс, сэр, – заметил Проуз.

– Тулинге, – согласился Хорнблауэр, затем произнес по буквам «Тулингует». В ближайшие месяцы или даже годы им предстоит курсировать вдоль этих берегов, и он хотел, чтобы офицеры правильно понимали его приказы.

Между двумя мысами Атлантика далеко вдавалась в дикое бретонское побережье, образуя Брестский рейд.

– Вы видите бухту, мистер Оррок? – прокричал Хорнблауэр.

– Нет еще, сэр. По крайней мере, не очень хорошо.

Военный корабль – британский корабль, – приближающийся в мирное время к чужим берегам, сталкивался с целым рядом трудностей. Он не может войти в чужие территориальные воды (если его не принуждает к этому шторм), не запросив предварительно разрешения. И конечно, он не может подойти к иностранной военной базе, не вызвав этим целую серию сердитых правительственных нот.