Рано утром Жасмина настояла на том, чтобы поехать вместе с ними на раскопки. Теперь она сидела неподалеку от Марка и, кое-как держа ручку забинтованными пальчиками, вела протокол раскопок. Ее лицо, казавшееся при дневном свете ужасно распухшим, стало постепенно проходить. Несколько ссадин и укусов были единственным, что напоминало о злоключениях прошлой ночи. Рон сидел рядом с ней, обхватив руками колени, и его лицо было хмурым и озабоченным. Он наблюдал за ящерицей, которая копалась в песке в поисках скорпионов, но голова его была занята проблемой бесплодных попыток сделать хотя бы одну фотографию стелы.

Алексис Холстид сидела на песке чуть в стороне от остальных. На ее лице было странное выражение. Она склонила голову, как будто прислушивалась к тихому шепоту.

Ее муж, сидевший от нее чуть поодаль, казалось, очень сильно изменился за ночь. Он снова видел кошмар: огромный мужчина из золота стоял в ногах его кровати и смотрел на него светящимися глазами, и в это время со всех сторон одновременно раздавался голос, повторяющий одни и те же слова: «На-кемпур, на-кемпур…»

Хасим ель-Шейхли был единственным, кто следил за работой Марка с подлинным интересом. Каждый появляющийся из-под грязи иероглиф постепенно вытеснял из его памяти воспоминания о собственных постоянно повторяющихся ночных кошмарах, в которых его соблазняла женщина с головой скорпиона, и Хасим все больше сосредотачивал свое внимание на сенсационной находке, которая должна была принести ему серьезное продвижение по службе.

Марк выпустил из рук лопаточку, вытер платком лицо и шею и, кряхтя, опустился на песок.

— Готово! Последние строчки, которые раскроют нам тайну местоположения гробницы, расчищены.

— Если Амон-Ра плывет вниз по течению, то преступник лежит под ним, дабы глаз Исиды мог отметить его.»

— Вы уверены?

Рон мрачно отбросил карандаш.

— Мы с Роном перепроверили текст несколько раз. Все сходится, надпись звучит именно так.

— Не может быть. Здесь какая-то ошибка.

— Мистер Холстид, я защитил диссертацию о языке древних египтян. Я читаю иероглифы так же свободно, как любой английский текст. Я знаю свое дело.

— Но в том, что вы сейчас прочитали, нет никакого смысла!

— Кому вы это говорите?

Хасим откашлялся и спокойно проговорил:

— Друзья мои, мы все постепенно начинаем терять терпение. Но если мы будем спорить, это не пойдет экспедиции на пользу. Может быть, мы пока оставим эту надпись, а потом…

— Никаких потом, — перебил его Холстид. — Наступает самая жара, и скоро уже совсем будет невозможно работать. А там — Рамадан. Нет, мы должны найти гробницу сейчас или никогда.

Марк еще раз взглянул на лежавший перед ним лист бумаги, на котором была довольно точная копия стелы. Так как Рону не удалось сфотографировать стелу, Марк в конце концов взял бумагу для бутербродов, наложил ее на камень и заштриховал углем. Этим способом он пользовался и раньше при изучении настенных рельефов, когда освещение было недостаточным для того, чтобы на фотографиях проявились мельчайшие детали. Потом, чтобы удобнее было работать, он скопировал кальку на новый лист бумаги, который и принес с собой, чтобы показать всем остальным за ужином.

— Вы уверены, что надпись не содержит дополнительных сведений, доктор Дэвисон? — спросил Холстид.

Марк развел руками:

— Но я же вам все прочитал. Предостережение держаться подальше, имена семи стражей, несколько заклинаний и в конце эта загадка.

— Вы говорите, что под Амон-Ра подразумевается солнце, а вниз по течению — значит на север.

— Да, мистер Холстид.

— Значит, в этом месте допущена ошибка. Или это не Амон-Ра, или он плывет не вниз по течению.

Марк вздохнул и покачал головой:

— И то и другое переведено правильно, мистер Холстид. Поверьте мне, я тоже в недоумении, как и вы.

Рон взял стакан, одним залпом осушил его и снова наполнил из бутылки, которую он принес с собой на ужин.

— Меня больше всего смущает этот «глаз Исиды». Как преступник может быть им отмечен и почему?

Марк перевел взгляд на нижнюю строку иероглифов и снова принялся изучать тот фрагмент текста, о котором говорил Рон. Там был отчетливо виден треугольный символ, который произносился как «септ» и использовался в значении глагола «быть отмеченным», далее следовала фигура сидящей Исиды и слово «юдят», обозначающее «глаз».

— А что насчет собаки? — спросил Холстид. — Собака здесь вообще не упоминается.

— Нет, даже напрягая все свое воображение, ничего подобного здесь невозможно вычитать.

— Доктор Дэвисон. — Холстид сцепил руки и положил их на стол. Он, казалось, нервничал и дрожал. — Невиль Рамсгейт пишет, что он взглянул наверх и там, «где тысячу раз равнодушно блуждал его взгляд», обнаружил собаку. Потом он говорит, что понял, насколько простым было решение этой загадки. Почему же вы не можете найти его?