— Я только хотел убедиться, что мои координаты совпадают, — ответил Марк, стараясь не смотреть ему в глаза. — Здесь как раз хороший ориентир. Порядок, все по машинам, едем дальше!

Они работали уже три часа. Солнце было почти в зените, и каньон на глазах превращался в раскаленную печь. Рабочие Абдулы были расставлены полукругом у подножия восточной стены, звон их кирок и лопат эхом разносился по всей долине.

Марк почувствовал, что силы покидают его. Остальные члены экспедиции безучастно сидели в машинах — жара была невыносимой, и всем ужасно хотелось спать. Феллахи выкопали восемь пробных шурфов, четыре раза по два. Марк копал в том, который, как ему казалось, был самым многообещающим, так как он находился в самом центре его расчетов. Остальные были выкопаны с учетом возможного смещения почвы.

Марк ползал на коленях с проволочным ситом в руках. Пот застилал ему глаза, а спина ужасно ныла. Он работал изо всех сил. Марку нужна была находка, и он знал, что и остальным нужна встряска, чтобы они могли выйти из оцепенения и снова вернуться к нормальной жизни. Если бы они сейчас нашли гробницу, то все тревоги из-за грозы тут же улетучились бы.

— Эфенди, — длинная тень склонилась над ним, — вы переутомились. У нас есть время, эфенди, пожалуйста, сделайте перерыв.

— Абдула, займись своим делом!

Египтянин обиженно поджал губы, сказав только:

— Как скажете… эфенди.

Марк отбросил в сторону лопаточку, стащил перчатки и начал копать голыми руками. Испуганный скорпион выскочил у него из-под пальцев, но Марк даже не заметил его. Вдалеке послышался крик феллаха, который увидел змею, но Марк упорно продолжал копать.

Солнце висело прямо у них над головами, превращая каньон в адское пекло. Температура перевалила уже за сорок градусов, и вокруг был полный штиль. Несколько феллахов упали в обморок. Жасмина и Рон поспешили им на помощь. Но Марк, ничего не видя и не слыша, как сумасшедший продолжал работать. У него начало стучать в голове. Его тело покрылось мелкими пузырьками ожогов, которые ужасно чесались. Но он не переставал копать.

— Эфенди…

— Следи, чтобы они продолжали работать!

— Марк… — послышался голос Жасмины.

— Займитесь своими пациентами!

Он остановился только на мгновение, чтобы скинуть футболку, и продолжил копать. Он работал все быстрее и быстрее. Он забыл о сите, погрузился в песок и копал руками, как собака, почуявшая кость. Он не чувствовал больше ни злости, ни подавленности, ни жажды славы. Он просто механически, отчаянно продвигался вперед и больше ни о чем не думал. Вдруг перед глазами у него поплыли разноцветные круги. В ушах глухо зашумело. Марк не слышал, как Рон что-то громко кричал ему из «лендровера», он не видел, как Жасмина со всех ног бросилась к нему, и не чувствовал, как Абдула схватил его своими сильными руками за плечи. Окровавленные, покрытые волдырями руки Марка продолжали автоматически работать.

— Нет, — прорычал он, когда уже несколько рук тащили его назад. На небе вдруг рассыпался разноцветный фейерверк: пурпурно-голубой, малиново-красный и другие цвета радуги сверкающими огоньками посыпались на него из взорвавшегося солнца. Потом Марк услышал какой-то металлический звук, похожий на звон колокола, и увидел, что его медленно тащат на спине по песку.

— Что случилось?

— Мудрый вопрос, — ответил Рон.

Марк взглянул на друга.

— Я был… я был без сознания?

— Вы переутомились, — ответил другой голос.

Марк, кряхтя, поднял голову и увидел сидевшую у него в ногах Жасмину. Потом он заметил, что кисти его рук забинтованы.

— Что это?

— Это из-за ступени. Скажи спасибо, что не остался без пальцев.

— Ступень? Какая ступень? — Постой, так ты действительно совсем ничего не помнишь? Слушай, тебе еще повезло, что мы вовремя успели вытащить тебя оттуда. Ты бы видел, как ты копал. Был бы хоть песок, а то ведь набросился с голыми руками на твердый камень.

— Рон! О чем это ты?

— О ступени, Марк. Ты расчистил первую ступень лестницы, ведущей к гробнице.

Теперь, пожалуй, они должны были бы радоваться, и у них были все основания устроить праздник. Но вместо этого в группе царило подавленное, унылое настроение. Никто не мог забыть вида найденного прошлой ночью беспощадно растерзанного тела Самиры.

Марк выглянул из-под тента, натянутого Абдулой неподалеку от места раскопок, и увидел, что рабочие уже расчистили седьмую ступень. Держа карандаш забинтованными пальцами, он делал наброски лестницы под всевозможными углами зрения. Такая скрупулезность требовалась потому, что Рону снова не удалось сделать ни одного снимка. За два дня, прошедшие с тех пор, как была найдена первая ступень, рабочие, по мнению Марка, расчистили уже добрую половину лестницы. Марк посмотрел на феллахов, работавших под палящим солнцем в ослепительно белых галабиях. Их коричневые руки без устали орудовали археологическими инструментами, выкапывая и просеивая землю. Двое самых проворных рабочих Абдулы помогали Рону непосредственно на ступенях, так как Марк со своими забинтованными руками не мог участвовать в раскопках. Остальные, выстроившись в ряд, просеивали выкопанный песок и передавали его по цепочке из рук в руки, как муравьи. Так они постепенно расчищали древнюю лестницу, ведущую внутрь горы.

Среди феллахов было заметно необычное нервное возбуждение. Они больше не разговаривали друг с другом, как это бывало раньше, и между ними постоянно ни с того ни с сего возникали какие-то мелкие стычки и споры. Причиной тому была мертвая шейха.

— Некоторые из них хотят вернуться обратно в деревни, эфенди, — сказал Абдула Марку, — им не нравится это место.

— Отпусти их. У нас теперь все равно рабочих больше, чем нужно.

Марк ни в чем не упрекал феллахов, труп Самиры на всех навевал леденящий ужас.