Шрифт:
«Ну и дырка у девочки, в самом деле, — мелькнуло в мыслях молодого солдата. — Похожа на щель в заборе…»
В момент введения члена во влагалище ему показалось, что между ногами красотки ничего нет, кроме шершавых костей.
Но это ощущение было мимолётным и не успело оформиться в сознании как ясная мысль. Любвеобильная киноактриса прочно овладела его интимным органом, сжала его бёдрами и продолжала энергично содрогаться, с каждой минутой усиливая темп этой дьявольской скачки. Из её губ вырывался сухой хрип, в полузакрытых глазах вспыхивали огоньки…
Наконец и Мелентьев застонал от наслаждения, задёргался в такт движениям партнёрши. Брызнула сперма…
И в этот миг произошло нечто дикое и совершенно невообразимое. Зала погрузилась в темноту. Если бы Мелентьев мог видеть в ней, он лишился бы чувств от ужаса. Он лежал не на кровати, а в широком гробу, и вместо полногрудой красавицы к нему льнул скелет!
Из пустых глазниц почерневшего черепа вылетели два жёлтых огонька и впились ему в грудь. Тело солдата непроизвольно дёрнулось. Безжизненный скелет, потеряв устойчивость, отцепился от него и рухнул на дно гроба.
Глава третья (1),
в которой Амалия осваивается со своим новым телом и испытывает сильнейшую жажду
Спустя несколько минут пересохшие губы Мелентьева зашевелились.
— Удалось… — прошелестело в тишине склепа. — О, чудная ночь, волшебная ночь, дарованная мне судьбой…
Амалия приподняла свою новообретённую голову. Её глаза прекрасно видели в темноте. Она окинула взглядом низкие каменные своды, замшелые стены, пол, лужу в углу. С потолка, как всегда во время ливня, сочилась вода.
Амалия шевельнула правой рукой. Потом левой. Скрючила пальцы, осваиваясь с ними. К мужскому телу ещё надо будет привыкнуть. Но на это — она была уверена — много времени не уйдёт.
Сознание Мелентьева угасло в ту минуту, когда в него впились два жёлтых огонька. Вместе с ними в его тело вошёл дух покойной графини и мгновенно вытеснил, заглушил и подавил его личность. Телом Мелентьева, его сознанием и его памятью завладел призрак.
— О гроза, благодарю тебя за то, что ты на этот краткий час наполнила меня своей чудодейственной силой! — продолжала шептать Амалия. — Твоя мощь, о гроза, позволила мне обворожить смертного… Я внушила ему видение залы. Этот гроб, в котором покоятся мои бренные останки, предстал ему в виде роскошной постели, а сами останки облеклись для него в плоть и предстали в виде красавицы… Ха-ха-ха-ха! — Она расхохоталась. — Колдовство удалось на славу! Я распалила его страсть, и это позволило мне войти в его тело! Отныне оно моё! Эти руки — мои, и пальцы, и грудь, и живот, и даже… Ха-ха-ха-ха!..
Хохоча, она откинулась на спину — до того забавным показался ей мужской половой орган между её ног!
В широком гробу с откинутой крышкой лежал, трясясь от хохота, голый мужчина, который ещё пять минут назад был военнослужащим срочной службы рядовым Мелентьевым. Теперь же это была Амалия, молодая графиня, скончавшаяся в этом замке свыше двухсот лет назад и похороненная в этом самом гробу.
Все эти годы её дух не находил успокоения и пребывал в склепе и в близлежащих замковых помещениях, не смея удалиться от своих костей. Но вот случилось чудо. Судьба послала в её темницу человека — живого человека, и надо же было так случиться, чтобы именно в эту ночь над замком разразилась гроза! Во время грозы бесплотный дух Амалии мог облачаться в призрачную плоть, видимую смертным как привидение, и бродить по замку. В грозовые ночи она могла колдовать. И случай, предоставленный ей судьбой, она использовала сполна.
Она лежала в гробу и корчилась от радостного смеха. Странно, удивительно и весело ей было чувствовать себя живым человеком, свободным в своих действиях. Сейчас она могла подняться на ноги и уйти из этого постылого склепа, где покоится древний гроб с её когда-то собственными костями.
Кости лежали тут же, под боком. Окаменелые рёбра, ключицы, голый череп…
Смеясь, Амалия дотронулась до черепа. Ей было немного жутковато прикасаться живыми, тёплыми человеческими пальцами к своему потемневшему черепу, ощущать нежной кожей его холодную шершавую поверхность.
«Теперь я живой человек, — думала в изумлении Амалия. — Живой человек, из плоти и крови… И ничего, что я мужчина. Главное — у меня молодое, здоровое тело, которое будет жить среди людей ещё лет пятьдесят, а то и побольше. А потом оно умрёт, как умирают все люди… — Амалия опечалилась. — Странно… Ведь я не умру вместе с ним… Старуха на болоте предсказала, что моя душа никогда не успокоится. Значит, после кончины и этого тела я бестелесным призраком вернусь сюда, в склеп… О, ужас… Вернусь в склеп… Но полно, что это я, в самом деле? До той поры ещё много лет — целая человеческая жизнь…»
Она выбралась из гроба. Голые пятки кольнул холодок каменного пола. Вот ещё одно забытое человеческое ощущение!
Амалия прошлась по склепу, привыкая к своему новому телу. Оно ей нравилось. Нигде не болело, все члены были послушны. Впрочем, после такого долгого пребывания в виде бесплотного существа ей понравилось бы любое тело. Тем более у неё уже имелся короткий опыт нахождения в мужской плоти. Это случилось вскоре после её погребения, когда в этот склеп спустился её неверный распутный муж. Тогда тоже была гроза, её силы невероятно возросли, и она точно так же, как нынче солдатика, обворожила его и оплела колдовскими чарами. Но в теле графа Ладзиевского она пробыла всего несколько часов. Граф, уличённый своими слугами в вампиризме, погиб. Душе Амалии пришлось вернуться в ненавистную темницу.