– Ваша мать. И моя искренняя привязанность к вам. Вы готовы перечеркнуть всю свою жизнь?

– Да, готова. Ты это хотела услышать?

– А он этого хочет? Что ему нужно от вас, помимо красивой оболочки?

– Мужчины, которых в женщине интересует только тело, иначе себя ведут.

– Так что же его интересует? Ваша душа, которую он бросает в водоворот?

– Тебе не понять. Это первый человек, который...
– она запнулась. Ну как объяснить?
– Он с интересом слушает, что я говорю, и не усмехается снисходительно, видя лишь ту самую "красивую оболочку"! Говорит со мной, как с равным, без скидок на "она женщина, она не поймет, а я знаю лучше, что нужно ей". А, и это не всё. Я рядом с ним живу, понимаешь? Я порой... как будто и не было этих двух лет, и у меня еще все впереди.

Слова эти Минору не успокоили.

Служанка - будто по ногам ее ударили - бросилась на пол, ухватилась за юбку Сайэнн.

– Госпожа, поезжайте в крепость. Все забудется...

– Забудется? Ведь меня с детства растили как товар, и сбыли подходящему человеку.

– Отец устраивал ваше будущее...

– Прекрасное будущее! Нет, я не протестовала, потому что не знала, что можно как-то иначе. Я даже была почти благодарна. Но меня никто никогда не спрашивал, чего я хочу на самом деле, если, конечно, не считать платьев и украшений - их у меня полно!

– И чего же вы хотите?

– Счастья, чего же еще.

– Он вам сумеет - и главное пожелает его дать?

– Я не знаю... но это уже неважно.

– Думаете, он в вас влюблен?

– Я же не полная дура.

– А если однажды - или даже вскоре - он просто уедет, может, и не простившись?

– Я буду с радостью вспоминать, что он был.

Не думала, что можно так быстро начать доверять человеку, будто они выросли вместе, или вдвоем прошли через трудные испытания. Может, просто устала одна... хотя ее-то одной никто не навал бы.

В юности - да и порой здесь, в горах - мечтала не о таком, как он: ей рисовался кто-то сильнее, значительней, богаче. Что ж, значительность и богатство были у командира Сосновой. Он даже был на свой лад недурен. Сайэнн думала, соглашаясь, что этого хватит...

Но Энори - как и сказала служанке - казался ей самой жизнью.

Минору умела писать. Она вообще много чего умела, но сейчас не могла самого важного - уберечь собственную воспитанницу. Сайэнн была упрямой, но упрямство это всегда казалось сродни утренней росе - есть, а через четверть часа уже высохла. Но сейчас молодая хозяйка уперлась всерьез, и как помешать ей?

Запирать ее служанка права не имела, да и не сделать бы хуже. А потакать - навлечь на всех них беду.

Вздыхая, она выводила кистью довольно ровные знаки - почерк, достойный дочки какого-нибудь состоятельного торговца. И слова ложились гладко, не зря всю ночь обдумывала их.

...Госпожа приболела, но не хочет тревожить известием. Только она сильно скучает, вся извелась, да и лучше ей быть рядом с любящим человеком. Поэтому недостойная служанка берет на себя смелость уведомить...

– Скачи, - женщина передала письмо охраннику Сайэнн.
– Передашь в собственные руки господину.
– Только попробуй замешкаться!

На небе еще висели звезды, по-утреннему блеклые. После полудня должны явиться провожатые. Доставят упрямицу в крепость со всем почетом. А там уж никаких похождений.

Минору немного не рассчитала - посланцы прибыли ближе к вечеру, когда солнце уже постепенно тускнело. С собой у них были носилки: раз приболела молодая госпожа, не верхом же ей скакать по горам.

Сайэнн при виде их ощутила такой ужас, словно ее собирались заживо замуровать в крепостной стене. Сбежать теперь точно не выйдет, и не уговорить задержаться. Мелькнула даже мысль умереть, но она была мимолетной - не до смерти сейчас, когда только поняла, что значит дышать полной грудью.

Проще сбежать из крепости.

Если он... если не покинет село, пока здесь не будет Сайэнн. Вот тогда и придет пора думать, что дальше.

С обреченной решимостью она начала собираться. В Сосновой у нее было все нужное и даже много сверх того, но ей доставляло удовольствие перевозить с собой некоторые вещи. А теперь - когда еще выпустят.

Так и думала - "выпустят", словно узницу, а не любимицу, которой позволено почти всё. Почти, самого-то главного не получить.

На Минору не рассердилась: что с нее взять, если женщина выбрала служить другому человеку, а не своей подопечной. Жаль, что больше нельзя на нее полагаться, и только.

Отдавала распоряжения. И это платье велела взять... и эту шкатулку... и вон ту книгу не забудьте, самое время ее перечитывать. Бродила по дому, пока старший над провожатыми вежливо не намекнул - солнце все ниже, а им велено доставить госпожу до ночи. Тогда поняла, что бессмысленно тянет время.