Теперь Кэраи с удовольствием вдыхал легкий ветерок, к которому лишь изредка примешивались запахи дыма и каких-то пряностей - с седла воздух казался чище и легче, да и дорога эта была далека от ремесленных или бедных кварталов. С карниза дома у края дороги свисала большая сосулька, золотая на солнце. Горлица вспорхнула прямо из-под копыт лошади, напугав ее, Кэраи на миг отвлекся; показалось, что он снова в лесу.

Но нет, вокруг расстилался родной, живой и шумный, вдруг показавшийся чужим и постылым город.

Его почтительно окликнули из простых, но довольно дорогих носилок.

– Что вам угодно?
– отозвался излишне резко - тут никаких встреч не ждал, и потом заметил знак дома. Пожалел, что вовсе остановился.

Синяя в серебре шторка была отдернута, снизу вверх на него смотрело еще довольно молодое и довольно приятное лицо, отмеченное печатью мечтательности и некоторой неотмирности.

Сумел узнать человека в миг, когда тот всего наполовину представился.

И, разумеется, он заговорил о сестре.

– Я не дождался ее, она не пришла, но двое встречавшихся с ней утверждают - это была Истэ.

– Так она обращалась к кому-то еще?
– напряженно ждал ответа, немного успокоился, услышав - нет, ничего важного, хотя и эти люди могут разносить сплетни. Но если бы не случайная встреча, так бы и не узнал, что Истэ уже успела кое-с кем повидаться, и собиралась еще. Знал лишь о письмах. Но вытрясать из нее признания силой он бы не смог.

Заметил, что Оюми смотрит на него выжидающе, наверное, удивленный молчанием, быстро сказал:

– Кормилица немолода и очень хотела видеть свою девочку живой, и ваш бывший конюх тоже немолод. Почему она начала не с вас, не с родителей? Может, хотела убедиться в том, что ее не разоблачат?

Старался случайно не встретиться взглядом с Оюми и надеялся, что тот не обратит на это внимания; жаль он не из низкородных, смотрел бы вниз.

– Думаю, он ничего не заметил.

– О чем ты еще, умник?

– Боитесь, не поймет ли он, что слышал вранье. Не поймет, он мечтатель, а вы, уж простите, это дело умеете.

Говорили тихо, в шаге не расслышать.

– Отстань, - Кэраи остановил Славу, развернул поперек немноголюдной дороги.
– Поезжай домой, ты мне не нужен. Понадобишься, вызову.

– Но...

– Ради всего святого, прекрати со мной препираться. То, что я тебе позволяю Сущий знает что, не значит...

– Все, все, повинуюсь, - Ариму чуть поклонился, поднял руки вперед ладонями. Выпрямился и добавил:

– Ваш брат отпустил бы их. Всех.

– К несчастью, я - не он.

– Найдутся те, кто будут говорить не о законе, а о мести.

– Какая мне разница, - потрепал лошадь по шее, упорно смотря поверх крыш.

– Но...
– Ариму поколебался.
– Меж вами сейчас пролегла трещина, и опасно ее расширять.

– Опасно... А если я отпущу их, любой мусорщик скажет - он показал свое презрение к брату. Я позволил бы Истэ сразу встретиться с Тагари, но мне не нравится ее одержимость. Она не просто так приехала, и будь намерения чистыми, рассказала бы о них. Эта женщина держится хорошо, но врет мне в глаза. Кто рассказал ей о сыне? Где ее дочери? Кто и зачем помог спрятать, если поездка не готовилась загодя?

– Где девочки, нетрудно выведать. Припугнуть, что все вытянем силой, только поубедительней...

– Я этого делать не буду, и она знает. Надо бы. Не смогу...

Ариму тронул повод, собираясь уехать, но вдруг сказал:

– Слуги вашего дома тоже ее помнят, не все, но некоторые.

– Да, знаю. Но они ее не видели.

– А если вдруг... вода, как говорят, найдет дырочку даже в камне.

– Истэ изменилась, - отозвался Кэраи, - Она сейчас выглядит усталой, испуганной, но все-таки видно, что расцвела. А ведь прошло много лет, женщины стареют быстрее. Значит, была счастлива.

Мужа Истэ задержали, когда он в одной и гостиниц Осорэи расспрашивал о жене - имен не называя, но для осведомителей Кэраи весьма понятно. Если женщина с девочками ехали в меру неторопливо, этот, наверное, оседлал ветер. Пока Истэ была заперта в одной из боковых комнат, мужчину закрыли в подвале. Но для разговора выпустили, отвели наверх.

Тут Кэраи к глубокому своему удивлению и узнал, что Истэ прибыла не одна, а с маленькими дочерьми. Мысленно обругал дураком себя и пообещал лишить жалованья всех шпионов. Потребовал найти девочек немедленно, это не казалось трудной задачей - но дочери Истэ словно растаяли.