Собственно, теперь уже можно с уверенностью говорить о возникновении принципиально нового междисциплинарного научно-богословского направления в гуманитарном знании. Междисциплинарного – поскольку исследование диалога необходимо предполагает сочетание различных научных методик и навыков: компаративно-религиоведческих, востоковедных, герменевтических, богословских… Впору сказать: мета-междисциплинарного, поскольку каждая из перечисленных наук, необходимых новому направлению, которое все чаще называют богословием диалога, сама по себе является междисциплинарной.

Конструктивные, положительные отношения между верующими разных религий невозможны без признания права другого быть иным. Признание такого права на инаковость неизбежно влечет за собой интерес к ней. Отсюда в науке о диалоге такое большое внимание уделяется представлениям мусульман и христиан друг о друге. «Это удивительно увлекательный вопрос, как люди судят друг о друге и видят друг друга, особенно, когда они принадлежат разным культурам и даже религиям. Он делается еще увлекательней, когда в восприятии происходят явные изменения, поскольку стародавние модели и парадигмы представлений о другом уступают место прямому взаимодействию» [Islam, i].

Богословие диалога призвано заниматься не столько теоретическими разработками, сколько поисками практических путей взаимопонимания с верующими других религий. И призвано оно ответить прежде всего на два вопроса: 1) как возможно положительное описание одной веры в понятиях и ценностях другой? 2) как возможно такое религиозное сознание, которое гармонично сочетало бы безусловную преданность своей вере и традиции с позитивным восприятием и признанием других религиозных традиций? Учитывая фундаментальную проблематику богословия диалога, включающую вопросы: каков смысл многообразия религий в замысле Божьем, как возможно спасение нехристиан, как возможно Откровение вне библейской традиции, как возможно пророчество после Богоявления, я бы осмелился вслед некоторым авторам утверждать, что богословие межрелигиозного диалога становится сегодня новым измерением богословия как такового.

1. Соловьев = Соловьев В. С. Третья речь в память Достоевского // Он же. Сочинения: В 2 т. Т. 2. М.: Мысль, 1988. С. 307–318.

2. Творения = Творения преподобного Иоанна Дамаскина. Источник знания. М.: Индрик, 2002. 416 с. (Святоотеческое наследие; т. 5).

3. Caspar = Caspar R. Trait'e de la th'eologie musulmane. V. 1: Histoire de la pens'ee religieuse musulmane. Rome: PISAI, 1987.495 p.

4. Christianisme = Le Christianisme et les religions du monde: Islam, Hindouisme, Bouddisme. Paris: 'Editions du Seuil, 1986, 614 p.

5. Islam = Islam and Christianity: Mutual Receptions since the mid-2oth Century / Ed. by J. Waardenburg. Leuven: Peeters, 1998. VIII, 320 p.

6. Rescher = Rescher N. Studies in Arabic Philosophy. Pittsburgh: University of Pittsburgh Press, 1968. Ch. 9: Nicolas of Cusa on the Qur’an. P. 137–146.

Межрелигиозный диалог, казалось бы, – один из эффективных путей противостояния силам, сеющим ненавистную рознь, таким разрушительным, деструктивным тенденциям в современном мире, как тоталитаризм, терроризм, национальная, культурная, религиозная ксенофобия и пр.

Однако это не всегда так. Существует одна опасность. У нас она выявилась в начале 1990-х гг., когда мы заговорили о диалоге религий. В советские времена о таком явлении либо не знали, либо не писали, а если писали – изредка и очень коротко, – то исключительно как об очередной буржуазной идеологической диверсии (верующие разных религий должны бороться за мир, а не вести диалог).

И вот, когда заговорили, тогда-то и выяснилось, что межрелигиозный диалог может быть понят ложно. И тогда он сам превращается в деструктивную силу, ведущую людей не к подлинному общению, а к розни. И таких ложных форм диалога довольно много. Например, представление о диалоге как межрелигиозном компромиссе. Так, одно время было довольно популярно писать (не у нас – у некоторых западных авторов) об «авраамическом экуменизме». И даже необязательно компромисс. Любая попытка искусственно сблизить религии – это подмена диалога.

Один пример. Председатель Совета муфтиев Равиль-хазрат Гайнутдин заявил, выступая на международной конференции «Межкультурный и межрелигиозный диалог в целях устойчивого развития», что богословский межрелигиозный диалог между представителями ислама, христианства и иудаизма в России можно начать с обсуждения Корана как «третьего завета», с обсуждения триады: «Ветхий завет —

Новый завет – Коран как третий завет». Ну, хорошо. Но как тут быть, если иудеи не согласны пользоваться даже диадой Ветхий Завет – Новый Завет?