— Всего-то?

— А на пехотной пушке — больше и не зачем. Это морские орудия стреляют верст на пять…

— Так зачем же такую пушку ставить?

— Дальнобойные морские пушки — много тяжелей. И это корытце просто развалится от отдачи. Это во-первых. А во-вторых, видимо, больше и ставить нечего. Флот-то мы свой потопили, теперь будем собирать с миру по нитке, с бору — по сосенке.

— Все у нас в стране через задницу. Если не сказать — через жопу! — вторил ему Петр-пехотный, доселе молчавший.

Возразил Николай, разглядывая со спины некую юную мещанку:

— Ну отчего так сразу и через жопу? Фи! Такое чувство, что вашим воспитанием занималась стая собак. Зачем, через жопу, если можно через красивую и милую попку…

Капитана звали отужинать на берегу, но он, пока горизонт был чист от дымов английской эскадры, приказал поднять пары и парус, и с попутным ветерком отправился в сторону Геническа. По каким делам — Бог ведает.

«Святителя» провожали под крики и аплодисменты. Но едва ветер растянул дымы, город опять погрузился в свою привычную полудрему.

Траты…

Кругом одни траты. Поднявшись по Садовой к своей улице, Аркадий присел на лавочке. Он глядел вниз, туда, где в обрамлении деревьев мерцало лазурное море. Может, он поспешно пообещал детям такие деньги. Ведь три рубля — и для Аркадия были суммой порядочной. На такие деньги можно было жить летом чуть не месяц…

Впрочем, это при прежней жизни.

Сейчас же жизнь была иной, и иными были дела. Его печалило поведение Конкордии в минувшую ночь. Она была не к добру задумчива. Но о чем она думала? Он ее не спросил. Но не все ли равно — она бы не сказала правды.

Аркадия бросило в пот. А ведь она с ним неоткровенна, она что-то скрывает. Значит, она не уверена в нем, не уверена в его чувствах?.. Может быть, Аркадий слишком затягивает отношения, и надо быть настойчивым не только в любовных утехах…

Ведь он может потерять ее. План созрел мгновенно: женщину требуется окольцевать. Это даже хорошо, что они оба сироты — не надо у кого-то просить благословения. Проклятия, конечно будут, за этим дело не встанет… Однако же это его жизнь, его счастье.

Следует создать сегодня же ночью романтическую обстановку. Цветы, вино, свечи… Он преклонит колено… Она, даст Бог, не откажет…

На букет он опять разорит клумбу хозяйки. В конце концов, зачем еще нужны цветы, как не для дарения? Куда сложней обстояло дело с вином.

За неделю отдыха Аркадий растратил почти целый червонец — так широко юноша не жил никогда в жизни. Что же, за все надо было платить — но таким счастливым Аркадий не был счастлив никогда в жизни. Он заглянул еще раз в тайник. Три кредитных билета лежали на прежнем месте — может быть, еще три недели счастья. Эх, как тяжело быть романтичным и бедным одновременно. Скажите, господа, много ли романтики купишь на целковый?

Вот и решайся, — подумал Аркадий. — Если не решишься — так до старости и будешь крутить колесо в типографии… Что брак с конкордией изменит жизнь — он не сомневался.

Выбора не было. Аркадий поскреб по карманам, ящикам и набрал без малого два рубля. Деньги для Аркадия были изрядные, паче отложенные червонцы менять не хотелось.

С собранными деньгами Аркадий отправился в винную лавку на Екатериниской. Лавочник знал Аркадия — тот заходил и ранее. Но покупал обычно самое дешевое и крепкое пойло. Теперь же юноша попросил лучшее, и, следовательно, самое дорогое. Бутылка была продана без лишних слов. Почти без лишних слов. Только когда Аркадий осведомился о том, лучше ли это вино в Гайтаново и его окрестностях, лавочник рассказал легенду, которую юноша слышал и раньше:

— Говорят, что на подходе к Аретусе затонул один торговый корабль, который вез сюда вино из Ойкумены. И в здешних песках, может быть, лежит вино более древнее, чем Честной Крест Господа нашего Иисуса Христа. Вот если бы найти — это было бы самое дорогое, и самое лучшее вино в Империи, а, может, и в мире.

Аркадий примерил сказанное к своим хлопотам. Могли ли англичане охотиться за вином? Ведь они — изрядные выпивохи… Нет, маловероятно — опять же, сделку можно было бы провернуть через бельгийцев или немцев, не привлекая орудия кораблей.

— Разве что… — задумчиво проговорил лавочник.

— Что?.. — встрепенулся Аркадий.

Вино может с годами или стать лучше, или перейти на винный уксус. Старый винный уксус — конечно, неплохо. Но цена была бы сильно другой…

Аркадий кивнул и вышел из лавки.

Сюда вообще много чего везли. Даже если корабль не вез сюда что-то ценное, то в трюмы для балласта брал греческие булыжники, обыкновенные камни. Черное море считалось у греков морем негостеприимным и даже так именовалось — Понт Аксинский. Ненамного приятней была и Меотида, иначе море Азовское, кое кроме капризного характера имело свойство еще замерзать. Привезенными две тысячи лет назад булыжниками в Бердянске мостили улицы. В Гайтаново же ими отсыпали волноломы — здешний известняк для этого не годился, поскольку хоть и медленно, но вымывался водой.