Не хочу вспоминать, как попала сюда, в этот выдуманный талантливым сценаристом мир. Как очнулась у срубленного Неметона. Сколько времени прошло, пока я догадалась, что к чему. И как добиралась до города, прикрываясь сосновыми ветками вместо утерянной одежды. Не хочу помнить самый унизительный в моей жизни разговор с полицией. Как, блин, объяснить копам, что вместо обычной человеческой больницы, мне нужно в ветеринарную клинику? Эти дебилы чуть подгузники не намочили от смеха, пока я повторяла как робот: "Алан Дитон, помощь, ветеринарная клиника". Слава яйцам, они решили, что Дитон - мой родственник и не потащили меня в психушку.

Было девятое января. Замёрзла я тогда как сволочь, не говоря уже о том, что больше трясло от страха.

Алан оказался на редкость здравомыслящим человеком. Не представляю, как он терпит мой идиотизм до сих пор. Разумеется, он не поверил с первого же раза моим россказням. Но на следующий день, когда стало известно, что Скотта укусили, он посмотрел на меня другими глазами. Мы вместе вернулись к Неметону, спустились к корням и нашли мою одежду, обувь и даже телефон. Как они там оказались - остаётся загадкой.

С того дня началась моя новая жизнь в Бейкон-Хиллс. Для человека, который вставал с дивана чтобы поесть, выжить в городе, где тебя никто не знает - тот ещё квест.

За ночлег и еду приходилось убирать помещение и ухаживать за животными, когда в клинике никого не было. Остальное время я просиживала в ближайших кафе, где скоплений людских запахов больше, изучая имеющуюся у Алана литературу, ожидая, когда Скотт уйдёт; и тут друид снова облегчил мне жизнь освободив его от работы в выходные, чтобы я не шаталась по городу и не вызывала подозрений у местных жителей.

Самой большой трудностью был языковой барьер, потому как наш тупой английский, которому учили в школе - ни в пизду здесь не годится. "Лондон из э кэпитал оф грейтбритан". Меня никто не понимал! Так что первый год ушёл на усвоение речи и грамматики. Самыми сложными оказались профессиональные термины. Пока Алану не пришло в голову подарить мне энциклопедический словарь, и тогда дело пошло веселей.

Когда я начала ему помогать, выяснилось, что я могу лечить животных прикосновением, правда, эти болячки потом выступали на мне, зато откат был намного меньше, чем от настоящих. Алан - учёный от бога, пошёл дальше, и мы проверили эту способность на людях.

Тогда я впервые и увидела Дерека Хейла воочию. Он приходил в больницу навестить Питера. Выползая из палаты одной пациентки, только что вышедшей из комы (моими экспериментальными стараниями), я встретилась глазами с его холодным жёстким взглядом. В голове набатом звенели колокола, от слабости не могла сделать и шага, привалившись к стене. Сердце замерло. А он пролетел мимо, в своей кожаной куртке, мимоходом скользнув глазами, как смотрят на лавочку, стоящую у стены, и от этого взгляда накатывает сковывающее грудь одиночество, и хочется слиться с покраской на стене. Проводив его широкую спину жадными глазами, я поняла, что пропала. И думать забыла о пресной поп-культуре, заключённой в подростковых сериалах, - всё стало далеко, всё изменилось. Это живой человек, оборотень, первый живой оборотень которого я увидела, он настоящий, он существует. И он, мать его, красавца, в тыщу раз круче, чем на экране.

С тех пор я была готова на любые эксперименты. Я хотела знать, на что мои способности распространяются и каков их предел. Он оказался невелик - ровно до тех пор, пока я жива. Нельзя отдать больше, чем имеешь. Очень важно понять момент, когда жизнь пациента вне опасности. А его так сложно уловить, - я же не врач, не смотря на все старания Алана вбить в мою голову хоть немного базовых знаний.

На главный вопрос: "Нужно ли вмешаться?", - ответ Дитона был прост и однозначен: нет. Нельзя изменять события. Нельзя направо и налево раскрывать всем их будущее и предугадывать каждый их шаг. Нельзя мешать тому, что должно случиться. Я беспрекословно согласилась, понимая, что мои действия могут изменить ход основного сюжета и тогда всё может кончиться очень плохо. Решила: чем меньше людей будут знать о моём существовании, тем меньше возникнет проблем. Алан немного удивился радикальности моих мер, - он считал, что достаточно было бы не использовать эти способности при них, а скрываться - чересчур. Но снова поддержал.

Поэтому, я скрепя зубы, ждала, пока ребята помогут Дереку обезвредить пулю с северным синим аконитом, которую всадила к него Кейт, чтоб её сифилис одолел. Да, я была там, за стеной и решёткой в вонючем вольере для кошек, слушала, как скулит напуганный Стайлз, и как шипит на него доведённый до точки "кипения" Дерек. А когда они ушли, стирала чёрную жижу с пола, потому, что обещала Алану, что после этого безобразия в помещении будет полный порядок. Меня не покидала мысль: смогла бы я помочь ему? Как бы на меня подействовал аконит? Что я могу сделать для Дерека?

Утром я сказала Алану, что хочу попробовать вылечить оборотня. Он задумчиво смерил меня глазами, и сказал, что сам хотел бы опробовать мой "магнит" для болезней на ком-нибудь сверхъестественном.

Совсем скоро мне представилась возможность ощутить ту чёрную гадость на своей шкуре, или, точнее сказать - желудке. Дитон отвозил меня в Лос-Анджелес, где я смогла-таки излечить от отравления аконитом одного из членов стаи Девкалиона. Этому обмудку следует внимательней следить за тем, что он пьёт, даже если он думает, что алкоголь на него не действует. Жаль, что Девкалион затем его прикончил, ну, да не моё это дело, хер с ними.