«Люди все-таки очень добрые, – расслабленно подумал довольный Гибсон. – Чрезвычайно добросердечные, и медсестра, и Этель. А невзгоды непременно пройдут».

– Как любезно с твоей стороны, что ты ко мне приехала, – говорил он на следующее утро. – Рад тебя видеть.

– Пустое, старичок, – отвечала Этель, стоя, как привыкла с детства, опираясь сразу на обе ноги, вместо того чтобы перенести весь вес на одну, а другой поддерживать равновесие, как это принято у большинства женщин.

Этель – крупная дама, хотя и не толстая – с объемной талией, крепкими ногами и широкими плечами. На ней был строгий английский твидовый костюм и такая же строгая простая блузка. Короткие с проседью волосы не покрыты – шляпы и перчаток она не носила. Пухлые пальцы без колец.

– Хорошенькое дельце! – дружелюбно прогудела сестра. У Этель были живые карие глаза на простоватом лице. «В свои сорок семь лет она очень похожа на отца», – внезапно подумал Гибсон. – Как себя чувствушь? – спросила сестра.

– Не спрашивай. Ничего хорошего не скажу. Лучше сходи к Розмари.

– Я была у нее.

– Уже? – Гибсон немного опешил.

– Сейчас десять утра, братец. Пришлось садиться в самолет ночью, а потом еще ехать на первой электричке, которая привезла меня сюда в пять утра. Познакомилась с твоим домохозяином, осмотрела жилье, приняла ванну. Затем пошла навестить Розмари, поскольку она лежит в комнате на двоих, а в твоей палате, как мне намекнули, в это время проводят всякие неприятные процедуры. – Этель покосилась на мужчину с трубкой в носу.

Гибсон издал слабое «О!» и порадовался энергии сестры.

– Подняла с постели твоего Таунсенда, и он повел себя очень любезно. Когда я назвалась, впустил меня в дом, нисколько не сердился.

– Пол славный малый…

– Очень обаятельный, – сухо подтвердила она. – Симпатяга и к тому же богатый вдовец. А твой дом совсем невелик.

– Разве?

– Я оставила вещи в комнате, которая, как понимаю, принадлежит Розмари. – Этель обвела палату долгим взглядом.

– Да, – едва слышно подтвердил Гибсон. Он вдруг представил, насколько неуместна порывистая, здравомыслящая, энергичная сестра в маленьком коттедже. Он заговорил нетерпеливо, потому что она налетела, как шторм, и внезапный порыв нарушил аккуратный порядок его мыслей. – Скажи, Этель, как там Розмари?

– На ней ни царапины, – ответила сестра. – Немного расстроена. Винит себя за случившееся. Беспокоится о тебе. Ну и все в том же роде. Я так понимаю, что за рулем находилась она?

– Да, это ее машина… – начал Гибсон.

– И она разбита всмятку, как сказал мне мистер Таунсенд. – Этель нахмурилась. – Не могу представить ситуацию: как правило, страдает больше водитель, а не пассажир. Видимо, встречная машина ударила вас в правую сторону – туда, где сидел ты.

– Встречная машина… – Гибсон поежился.

– В ней двое мужчин. Ни один не пострадал, разве что самую малость. Похоже, основной удар пришелся по тебе. А сломано всего несколько костей. Скажи спасибо, что вообще остался жив и можешь рассказать, как было дело.

– Я не могу рассказать. Ничего не помню.

– Тем лучше. Это избавит тебя от допросов. Дело тупиковое, не будет никакого судебного преследования.

– Судебного преследования? – удивился Гибсон.

– Видишь ли, они в тумане выехали на встречную полосу, где не имели права находиться. Розмари, уворачиваясь от удара, вывернула руль влево, и это было ее ошибкой. И еще: полицейские заявили, что от вас обоих пахло спиртным.

– Мы выпили всего по капле коньяка, – уныло пробормотал брат.

– У полицейских мозги буквоедов.

– Розмари… – Гибсон не продолжал, поняв, что ему хочется лишь произносить ее имя.

– Она славная девушка, Кен, – кивнула сестра.

– Да. – Он немного расслабился.

Этель улыбнулась, и в ее глазах блеснуло понимание и участие.

– Я так понимаю, ты задумал совершить много добрых дел.

– Как тебе сказать…

– Розмари не очень распространялась о себе. Не могла. По ее словам, она оказалась на грани срыва – болела, можно сказать, вычеркнула себя из жизни. Тебя это тронуло.

Этель над ним подтрунивала, но Гибсон сохранял серьезность.

– Она была на пределе. Именно поэтому я хотел, чтобы ты…

– Сильнодействующее средство… – Этель изогнула бровь.

– Ты о чем?

– Жениться на ней.

– Мне показалось, что так нужно.

– Она ведь помоложе тебя, – продолжила сестра. – Сейчас прикинем. Тебе пятьдесят пять. Розмари считает тебя святым на земле. Наверное, так и есть. – Этель тепло улыбнулась.

– Никакой я не святой, – возмущенно отозвался брат, – ни малейшего желания быть таковым.