Успех этого наступления зависел и от рабочих города-фронта. Командующий Ленинградским фронтом Л. А. Говоров, обеспокоенный недостатком боезапасов для реактивных минометов «Катюша», лично приехал в подвижную сборочную мастерскую около ст. Девяткино, где самоотверженно трудились 300 девушек, недавно пришедших на совсем не женское производство, – лично просить увеличить количество собираемых «выстрелов». И они откликнулись на эту просьбу, собирая из последних сил по 12-15 тыс. выстрелов в сутки [532] . Изготовление боеприпасов для фронта к этому времени было налажено на заводах «Красный выборжец», «Русский дизель», «Электроаппарат», на заводе им. М. И. Калинина, Невском машиностроительном заводе им. В. И. Ленина, на Ижорском заводе, на Охтинском химическом заводе. В 1942 г. рабочие литейных и механических цехов блокированного Ленинграда произвели 1 млн 115 тыс. минных корпусов, почти 2 млн снарядных корпусов, более 36 тыс. корпусов для реактивных снарядов и мин [533] .

Не умаляя заслуг рабочих других оборонных предприятий в выпуске боеприпасов для фронта, нужно особо сказать о трудовом подвиге рабочих Кировского завода, на котором за 1942 г. было произведено 1 млн 307 тыс. 348 снарядов и мин, в том числе 316 541 корпус 76-мм снарядов, 764 707 корпусов 50-мм мин, 220 000 корпусов 82-мм мин, 100 корпусов 120-мм мин. Кроме того, на заводе было изготовлено в 1942 г. 595 пушек системы «К» и отремонтировано 157 танковых моторов тяжелых танков KB [534] . И все это было достигнуто при огромной текучести рабочих кадров: в 1942 г. завод потерял 3063 человека от голодной смерти, 1968 человек были эвакуированы, 841 человек был мобилизован в армию, 1456 человек выбыли из-за утраты трудоспособности. Тем не менее коллектив Кировского завода сохранил свой производственный костяк: из 6 тыс. рабочих и инженерно-технических работников на конец 1942 г. 885 человек проработали на заводе более 10 лет, 906 человек имели законченное высшее и среднее образование. За 1942 г. 1105 человек прошли производственное обучение, было подготовлено 115 токарей, 90 слесарей, 45 формовщиков, 25 электромонтеров, 19 фрезеровщиков [535] . Трудовые заслуги кировцев были хорошо известны и руководству города-фронта, и не случайно 31 октября 1942 г. на встречу с А. А. Ждановым в Смольный были приглашены вместе с директором Кировского завода М. А. Длугачом и передовые рабочие Е. Ф. Савич, А. И. Бунин, А. П. Интеева и др. [536]

Ольга Берггольц, выступая в канун нового, 43-го года по ленинградскому радио, в предчувствии грядущей победы сказала: «Мы победили их, победили морально – мы, осажденные ими! Потому и подходим мы к встрече сорок третьего года более сильными, чем в прошлом году. А радостные вести об ударах, которые наносит наша славная армия немецким захватчикам, гоня их от Сталинграда, наполняют сердца счастьем, и легче становится переносить нам наши трудности, и легче работается, и так хочется самому, физически, своими руками помочь далеким от нас армиям вернуть многострадальной нашей родине мир и покой» [537] .

1 января 1943 г. блокадный летописец Н. П. Горшков, не пропустивший в своем дневнике ни одного дня, записал: «Всеобщий выходной день. Наступил Новый год, год ожидаемых побед над проклятым врагом и окончания войны. Настроение у всех бодрое. Ленинградцы с прошлой зимней голодовки заметно подкрепились. Питание по карточкам налажено, и все нормированные продукты и хлеб отпускаются вовремя и без всяких очередей. Открыто много столовых. По прикреплению можно получить рацпитание три раза в день – завтрак, обед и ужин – по количеству в зависимости от категории. Во многих домах уже включен электрический свет с подачей тока с 18 ч до 24 ч. Сегодня с утра пасмурно, t -5°. Иногда сыплет снежная пыль. Днем без перемен. Все время тихо, ни единого выстрела» [538] . Авторы других блокадных дневников с восторгом рассказывали о том, как они встречали Новый год. Главный инженер завода «Судомех» В. Ф. Чекризов в этот день с удовлетворением отметил: «Мне повезло. Встречал его как в мирное время. Был сыт и пьян. Опьянение временное после 2-х стопок водки, какое часто бывает у меня. Но наелся я великолепно: маринованная селедка, винегрет, сало, сыр и, наконец, пирожки с рисом» [539] . Днем на Невском проспекте и других центральных магистралях города было довольно многолюдно, а к билетным кассам кинотеатров было трудно протолкнуться. В школах, клубах и домах культуры начались новогодние елки для школьников.

Со стороны могло показаться, что в осажденном второй год Ленинграде вдруг наступила полная идиллия. В действительности же блокадные проблемы никуда не исчезли, и даже в первый день Нового года бюро горкома парии обсуждало вопрос о предупреждении так называемых бытовых пожаров, возникавших из-за неосторожного обращения населения с печками-времянками, примусами и наносивших городу большой урон. Первого января начали работать курсы по переподготовке директоров и агротехников подсобных хозяйств, на которых занималось 600 человек. Открытие этих курсов было вызвано не только намеченным расширением овощеводства, но и необходимостью иметь квалифицированных специалистов для получения высоких урожаев [540] . Руководители обороны города были всецело заняты подготовкой предстоящей в ближайшее время наступательной операции по прорыву блокады, вечером первого января А. А. Жданов встретился в Смольном с командующим войсками Ленинградского фронта Л. А. Говоровым [541] .

3 января 1943 г. Маршал Советского Союза К. Е. Ворошилов, которому Ставка ВГК поручила координировать действия Ленинградского и Волховского фронтов в предстоящей наступательной операции по прорыву блокады Ленинграда, докладывал Верховному Главнокомандующему И. В. Сталину: «В Ленинграде пробыл 10 дней. Всесторонне ознакомился с подготовкой операции „Искра“ в дивизиях и армейском аппарате 67-й армии. Подготовка не вызывает никакого сомнения в успешном исходе операции… Подготовка Волховским фронтом по операции „Искра“ идет также интенсивно. Установленные сроки будут выдержаны…» [542] 6 января К. Е. Ворошилов направил Верховному Главнокомандующему следующий доклад, столь же оптимистический, как и первый: «Об „Искра“ по всем признакам пока противник не смекает. Фронты ведут работу как следует, скрытно… По телефону не звоню, так как не уверен, что разговор не просочится на сторону» [543] .

Столь бодрые доклады К. Е. Ворошилова, вероятно, вызвали у Верховного Главнокомандующего определенные сомнения, и он командировал в Ленинград своего заместителя Г. К. Жукова в качестве представителя Ставки «посмотреть, все ли сделано». Командуя в сентябре-октябре 1941 г. Ленинградским фронтом, Г. К. Жуков в разговоре по прямому проводу с начальником Генерального штаба Б. М. Шапошниковым 26 сентября 1941 г. неосторожно заявил: «Да, сегодня, очевидно, к вечеру заберу Шлиссельбург, который мною весь окружен» [544] . Тогда в боевом донесении, направленном И. В. Сталину 30 сентября 1941 г., Г. К. Жукову пришлось признать, что с обещанием взять Шлиссельбург он поторопился и что из-за сильного противодействия противника он приказал «лобовые атаки на Шлиссельбург прекратить» [545] . И вот теперь в новой ситуации, когда на советско-германском фронте обозначился коренной перелом в пользу нашей страны, бывший командующий Ленинградским фронтом, а с августа 1942 г. второе лицо в Верховном Главнокомандовании, внимательно и даже придирчиво знакомился с состоянием подготовки к решающему наступлению на Волховском фронте, дабы избежать на этот раз осечки. В своем докладе Верховному Главнокомандующему 10 января 1943 г. Г. К. Жуков сообщает об основных недочетах в решениях и обеспечении наступательной операции в проинспектированных им дивизиях. Он был крайне обеспокоен тем, что дивизии, наступавшие в общем направлении на Рабочий поселок № 8, не имели танков и достаточного количества огневых средств, что, по его авторитетному мнению, «не гарантировало прорыв» [546] . Наверно, только полномочный представитель Ставки ВГК мог так ставить вопрос перед Верховным Главнокомандующим: «Для фронта необходимо срочно подать воздухоплавательный аэростатный отряд, одно-два звена самолетов-корректировщиков и дополнительно отпустить следующее количество боеприпасов…» [547] На следующий день, 11 января, Г. К. Жуков знакомился с организацией прорыва на участке 2-й ударной армии и пришел к выводу, что была «неправильно спланирована методика артиллерийской подготовки». Этот недостаток, сообщал он Верховному Главнокомандующему, был устранен совместно с командующим Волховским фронтом К. А. Мерецковым [548] .

Эффективному использованию артиллерии в операции «Искра» придавалось особое значение. Во взаимодействии с авиацией она должна была разрушить оборонительные сооружения противника, подавить его опорные пункты и узлы сопротивления, подготовить атаку пехоты и танков, обеспечить быстрый прорыв глубоко эшелонированной вражеской обороны. С этой целью как на Ленинградском, так и на Волховском фронтах были созданы крупные артиллерийские группировки. В полосе наступления 67-й армии было сосредоточено 1873 орудия и миномета калибра 76 мм и крупнее. На километр фронта наступления приходилось в среднем 144 орудия, или в 2 раза больше, чем при контрнаступлении под Сталинградом. В полосе прорыва войска 67-й армии имели более чем четырехкратное превосходство над артиллерией противника [549] .