Если попытаться выделить в настроении оставшихся в городе-фронте ленинградцев какой-то общий мотив, то, вероятно, его можно определить как состояние психологической тревоги в преддверии наступавшей второй блокадной зимы. Врач И. В. Назимов, постоянно наблюдавший больных ленинградцев, перенимал их настроения. 28 октября 1942 г. он записал в своем дневнике: «Но какова будет зима вообще? Что нового принесет война? Пока ничего определенного. Хотелось бы избавиться от блокады. Как она тяготеет над голодом и населением! Сегодня был обстрел города. Артиллерия немцев била по центру города…» [513] С октября 1942 г. немецкая авиация возобновила ночные налеты на город одиночными самолетами, и хотя их интенсивность уступала налетам 1941 г., их возобновление напомнило ленинградцам пережитые ужасы бомбардировок. И все же к осени 1942 г. среди оставшегося в городе-фронте населения было уже немало тех, кто, пережив самое трудное время блокады, воспрял духом и обрел уверенность, что дальше будет легче. Среди них был известный художник В. М. Конашевич, человек преклонного возраста, не потерявший, однако, присутствия духа и с определенным оптимизмом смотревший в неизвестное будущее. «Вступаем во вторую военную зиму, – писал он в дневнике в конце октября 1942 г. – Откуда-то уверенность – тайная, внутренняя, – что она, эта зима, не будет, не может быть такой страшной, как прошлая, ведь сейчас лучше, чем в прошлом году в это время с продовольствием, есть немного дров. Может быть, отсюда и эта смутная уверенность в некотором небольшом благополучии, которая – хочется верить – не изменит» [514] .

С приходом ранней зимы возобновились налеты вражеской авиации. В ноябре 1942 г. немецкие самолеты совершили на город 22 налета, тогда как в октябре – только 4. Было сброшено 82 фугасные бомбы и 191 зажигательная. На ноябрь приходится наибольшее количество объявленных воздушных тревог – 47 – как в 1942 г. [515] «Кончено наше мирное житие: каждый день 3-4 тревоги и днем, и ночью, – писала 10 ноября 1942 г. в своем дневнике начальник планового отдела 7-й ГЭС И. Д. Зеленская. – В городе новые разрушения, битые стекла, срывается столько выстраданное отепление – опять начинается сизифов труд» [516] .

Ранний приход второй военной зимы невольно вызывал у многих ленинградцев тяжелые воспоминания о страшной первой блокадной зиме, усиливал их беспокойство за предстоящие новые испытания. Это беспокойство было связано в первую очередь с опасениями, как бы с наступлением зимы опять ни началось снижение норм выдачи продовольствия. Не случайно председатель Продовольственной комиссии при Военном Совете Ленинградского фронта, секретарь горкома партии А. А. Кузнецов, выступая на заседании бюро горкома 16 ноября 1942 г., считал необходимым специально остановиться на вопросе о продовольственном снабжении населения города-фронта. «По нормам выдачи мы идем выше, чем другие города, – говорил он на этом заседании. – Выше идем по жирам, крупе и сахару. По хлебу идем ниже. Я уже не говорю о том, что мы отовариваем карточки регулярно, нормально. Мы имеем очень богатый, если можно так выразиться, ассортимент продовольственных товаров в Ленинграде. Нельзя сказать, что мы имеем одну только крупу, пшенную или гречневую и все время ее варим, или имеем один горох. У нас имеется большое разнообразие продовольственных товаров…» Вместе с тем А. А. Кузнецов не скрывал, что «завозить продукты в Ленинград очень трудно. Трудно не потому, что их нет (все наши заявки своевременно удовлетворяются), а трудность связана с транспортом, потому что на одной железнодорожной нитке висит снабжение трех фронтов боеприпасами, вооружением, составами с пополнением и плюс полное снабжение такого города, каким является Ленинград; к тому же трудность усугубляется перевозом через Ладогу, когда противник все время эту важнейшую коммуникацию держит под непрерывным воздушным воздействием». Тем не менее благодаря самоотверженному труду моряков Ладожской флотилии и всех работников Ладожской коммуникации навигация 1942 г. на Ладоге в обоих направлениях продолжалась до 27 ноября 1942 г. За эти трудные дни осенней навигации в Ленинград были доставлены 67 500 т грузов, большую часть которых составляло продовольствие [517] .

Принимая во внимание все факторы, определявшие жизнь и борьбу осажденного Ленинграда за свое выживание, его руководители весьма осторожно оценивали положение на продовольственном фронте. Тем более что ожидания на пополнение продовольственных запасов за счет внутренних ресурсов оправдались далеко не полностью, о чем свидетельствовали итоги сельскохозяйственной кампании осенью 1942 г. Как видно из «Донесения тыла Ленинградского фронта в Совнарком СССР», направленного 10 ноября 1942 г. за подписями председателей исполкомов Ленинградских областного и городского Советов депутатов трудящихся Н. В. Соловьева и П. С. Попкова, обязательные поставки по картофелю были выполнены совхозами и подсобными хозяйствами менее чем наполовину – они составили 31 243 т вместо запланированных 73 184 т. Более благоприятными оказались результаты заготовки овощей – при плане 109 446 т было собрано 84 836 т [518] . Однако даже выращенный в крайне неблагоприятных условиях урожай картофеля и овощей в 1942 г. в совхозах и подсобных хозяйствах Ленинграда и области более чем в 2 раза превышал запасы картофеля и овощей, которые удалось создать властям к осени 1941 г.

22 ноября 1942 г. в воскресенье Совинформбюро сообщило, что начавшееся 19 ноября наступление наших войск под Сталинградом развивается успешно, что взят город Калач и перерезаны обе железные дороги, по которым осуществлялось снабжение войск противника, захвачены тысячи пленных и большое количество военной техники. Эта радостная новость бурно обсуждалась в осажденном Ленинграде на митингах, проходивших на заводах и фабриках, в научных учреждениях и высших учебных заведениях. Ведь успех под Сталинградом имел большое значение и для дальнейшей судьбы Ленинграда. И если рядовые защитники города могли лишь догадываться о том, что и на ленинградском направлении назревают решающие события, то Военный Совет и штаб Ленинградского фронта уже вели подготовку наступательной операции, целью которой был прорыв блокады Ленинграда.

Как видно из «Журнала посещений А. А. Жданова», в ноябре 1942 г. члены Военного Совета Ленинградского фронта неоднократно встречались в Смольном с видными военачальниками, и, вероятно, именно разработка наступательной операции могла быть предметом их обсуждения. 16 ноября 1942 г. А. А. Жданов принял группу высших флотских начальников во главе с наркомом Военно-Морского Флота СССР адмиралом Н. Г. Кузнецовым, командующего Балтийским флотом вице-адмирала В. Ф. Трибуца и членов Военного Совета КБФ А. Д. Вербицкого и Н. К. Смирнова [519] .

22 ноября 1942 г. Военный Совет Ленинградского фронта представил Верховному Главнокомандующему доклад, в котором излагались соображения о боевых действиях войск фронта на ближайший зимний период. Исходя из задач, поставленных приказом наркома обороны от 7 ноября 1942 г., и оценивая обстановку, складывающуюся на фронте, а также возможности самого фронта, Военный Совет полагал, что, осуществляя задачу неуклонного совершенствования обороны, сохраняющую всю свою силу, пока фронт находится в изолированном положении, Ленинградский фронт должен приступить к подготовке совместно с Волховским фронтом наступательной операции с целью прорыва блокады и «достижения тем самым решительного изменения оперативного положения фронта» [520] .

В докладе содержался объективный анализ соотношения сил, сложившегося на Ленинградском фронте на середину ноября 1942 г., и делался на его основе вывод о том, что продолжающаяся переброска войск противника на другие направления, ослабление его авиационной группировки, развертывание зимних оборонительных работ, отсутствие в показаниях пленных и перебежчиков сведений о подготовке наступательных операций «дают основание полагать, что противник перед фронтом на ближайшее время наступательных задач крупного масштаба не ставит и ударной группировки для этой цели не имеется» [521] . Оценивая состояние сил Ленинградского фронта, Военный Совет в своем докладе отмечал, что в результате проведенных в летне-осенний период мероприятий «оборона ленинградского обвода укрепилась, значительно улучшилось артиллерийское и инженерное обеспечение, выросла глубина тактической и оперативной обороны, повысились подготовка и стойкость войск, проверенная на ряде операций и особенно в исключительно трудной операции по форсированию р. Нева». В итоге, говорилось в докладе, фронт получил возможность высвободить количество полевых войск, правда, ограниченное, для создания оперативных резервов. Касаясь времени проведения наступательной операции, Военный Совет исходил из того очевидного факта, что зимний период в условиях Ленинградского фронта снимет труднейшую задачу форсирования Невы при усиленной позиционной обороне противника и предоставляет возможность ввести в бой танки и более широко использовать артиллерию [522] .