Ели мы почти по-домашнему. Дед печально посматривал на загубленный лес. Дуб, граб, бучина - деревья элитных пород. Но вырасти им довелось в месте глухом и малодоступном. По змеящейся кольцами узкой тропе на лошади сюда не взобраться. Даже верхом. Вот и шел этот ценный лес исключительно на дрова.

До войны дед работал столяром. Рубанок в его руках мог творить настоящие чудеса. Вот он и переживал.

Нет, так мне не думалось еще никогда. Без малейших усилий, помимо своей воли, я вникал в самую суть. Каждая клеточка тела дрожала от избытка энергии. Хотелось ее расплескать, проверить себя в деле. Но дед не спешил. Как бы ему намекнуть? Если так?

Утро, мол. Скоро сюда по тропе поднимутся лесорубы. Наша пещера открыта, - сказать или не сказать?

Я с надеждой посмотрел на него. Он в ответ усмехнулся. Наверное, не хуже меня знает, что звезды, ведущие нас по жизни, просчитали все варианты.

– Баба Оля нас уже заждалась, - наконец, разродился я весьма обтекаемой фразой.

Дед вытер пальцы о густую траву, потом о штаны и начал сворачивать самокрутку. Последнюю папиросу он выкурил прошлой ночью.

– Вижу, солнечно у тебя на душе, - хитро улыбнулся он.
– Ну, ладно, хвались козаче.

– Чем хвалиться?
– скромно потупился я.

– Сумеешь ли ты для начала спуститься в долину по этому желобу?
– Дед ожидал ответа - не действия. Это читалось в самой постановке вопроса.

– Наверное, нет, - я с сомнением взвешивал шансы.
– Ты бы точно не смог.

– Вот как? А почему?

– У берега над самой рекой доски подгнили. На скорости вряд ли проскочишь - там что-то вроде трамплина. И жесть в этом месте покрыта ржавчиной. Стала шершавой и тормозит.

– Молодчага!
– одобрил дед.
– Давай-ка вернемся к костру.

Я шел за ним гордо, уверенный в своих силах. Все в это дивное утро получалось легко и просто. Эх, жаль, что Колька Петряк не видит. Он бы от зависти лопнул. А Танька Митрохина...

Почувствовав мое настроение, дед лукаво скосил глаза на осколок скалы, нависший над тайной пещерой.

– Ну, это совсем просто, - раздухарился я, - Можешь даже не говорить!

Махина была высотой в два моих роста, чуть больше в обхвате, но стояла она ненадежно.

– Ну-ка глянь!
– перебил меня дед.
– Что там, в костре, картошка? Ты разве не всю вытащил?

Я, сдуру, схватил рукой закопченный округлый голыш и скривился от боли.

– Ах-хах-хах!!!

Дед пошутил по-взрослому. Я понял его и простил. Ведь нельзя нарушать традиции. Когда-то давным-давно, на точно таких же приемных экзаменах и с ним сыграл ту же самую шутку его дед - старый Аким. Будем считать, что это - еще одно испытание.

Блокировать боль я тоже теперь умел. И был настолько самонадеян, что не считал это очень большим достижением. Шагая к обломку скалы, я уже видел и понимал всю систему рычагов, стопоров и пружин. Знал, что нужно делать для того, чтобы открыть пещеру в следующий раз. Ведь это так просто! Нужно всего лишь найти точку приложения силы.

Легкого тычка оказалось достаточно. Скала плавно продолжила остановленное движение и привычно опустилась на место. Туда, где всегда и лежала. Земля дрогнула. Глубоко под ногами загудели своды пещеры. С края обрыва сорвались мелкие камни. Покатились по склону, рождая лавину. Сработал и встал на взвод механизм противовеса.

Вопреки ожиданиям, дед меня даже не похвалил. Лишь хмыкнул, пожал плечами, по-хозяйски прошелся вокруг обломка скалы. И вдруг, резко взмахнул правой рукой. От монолита откололся кусок размером с доброго поросенка и свалился мне под ноги. Я еле успел отскочить.

В этом деле он был непревзойденный мастер. Чай он всегда пил вприкуску. Рафинада не признавал. Я, помнится, все удивлялся, когда он колол кусковой сахар. Повертит грудку в руке, бац! рукояткой ножа - и нужный кусочек уже у него во рту.

Теперь и я это умел. Законы природы универсальны. Нужно лишь выбрать точку приложения силы, а скорость удара подскажет рука. Я легко покрошил этот камень, не касаясь его поверхности.

– Сумеешь ли угадать, каким будет следующее задание?
– уже с интересом спросил дед.

Это уже игры со временем. Я сконцентрировался, как только мог. Собрал свои мысли в кулак и доверился им. Потом выделил из эталонного времени одиноко стоящую поленницу дров, переместил ее в ближайшую вероятность, распахнул линию перехода и резко выбросил правую руку ладонью вперед, к самому ее основанию. Поленья рассыпались, закувыркались в траве, но ни одно из них не упало с обрыва.

– Ах, как нехорошо!
– засмеялся дед.
– Люди старались, работали, а ты вон чего натворил!

Думает, что поймал, ну ладно! Я резко замкнул линию перехода. Поленница снова стояла нетронутой в своем эталонном времени.