– Скорее уж нечего наносить,- хмыкнул храмовник.

– Не скажи, тут есть и бессмысленные картины, что-то здесь не чисто.

Установив факел в крепление, мы со Светлым взялись за края надгробной плиты, краем глаза я отметил засветившиеся ладони ведьмы.

– Фу,- выразила общее мнение северянка, посмотрев на то, что осталось от трупа. Копошащиеся в свете факела толстые тельца могильных червей как-то особенно маслянисто поблескивали, напоминая, что никто не вечен.

– Это как?

– Вы надеюсь не думали, что после смерти с трупом ничего не происходит?- приложив к носу платок, отчего слова звучали несколько не разборчиво произнесла северянка,- перед вами стандартный процесс разложения. У нас ясных лордов и леди принято замораживать, чтобы сквозь толщу льда потомки могли утолить свое любопытство, а простые рэймар сжигают своих мертвецов.

– Вот удовольствие на мороженных стариков смотреть,- хмыкнул Светлый, и, вытащив из кармана тонкое стило, коим на воске пишут, поковырял гниющую плоть трупа, вызвав панику разжиревших червей.

– Не скажи,- возразила северянка,- известны случаи когда юные лорды так пленялись красотой ушедших леди, что оставались одиноки на всю жизнь. Даже пара баллад этому посвящена, а все потому, что никто из ясных лордов или леди не доживает до дряхлости. Мы уходим до того как старость напишет приговор на наших телах и лицах. Да что ты делаешь?!

– Провожу соревнование,- сосредоточенно ответил храмовник продолжая ковырять труп. Северянка отвернулась, да и я с трудом удерживал невозмутимость на лице, порой, особенно мерзкий хлюп, заставлял кожу покрываться мурашками.

– Что ж, доказательство на лицо, это не Гиландру. Нет фрески, нет родовых украшений, с которыми хоронят членов семьи, и нет заклятия стазиса. У нас лордов и леди тоже не принято червям отдавать.

– Может они не накладывают его?- возразила северянка.

– Сейчас и проверим,- Светлый в одиночку сдвинул мраморную плиту соседнего саркофага и присвистнул.

– Что и требовалось доказать,- вздохнул я, гроб оказался пустым. На поверку пустыми оказались все саркофаги.

– Угу, он отопрется, мол, новую усыпальницу в своих владениях построил, от и отвез всех туда. А дочь? На телегу не влезла, или умерла в столице, пусть тут и остается или...

– Давайте по домам и спать,- прервала северянка Светлого и тихо пробурчала,- мне еще порцию кошмаров сегодня получать.

– Угу,- так же задумчиво отозвался храмовник,- ты сможешь вернуть все обратно?

– Зачем? Хотя не надо, не объясняй, я слишком хочу спать,- северянка достаточно быстро восстановила ущербную защиту и едва мы все сели в карету как она провалилась в сон, уютно устроившись в кольце рук Светлого. На мой ехидный взгляд он спокойно ответил:

– Она заслужила немного заботы, чтоб ты знал, я бы защиту не снял. Дело не в силе, а в практике. Знать бы только, где она так наловчилась ломать чужие заклятия?

– А я тебе хоть полслова сказал? Заслужила так заслужила,- и, внимательно присмотревшись к парочке, добавил,- поглаживание по волосам я так понимаю, она тоже честно заработала.

Одарив меня убийственным взглядом Светлый однако из рук свою драгоценную ношу не выпустил. Вот упертый, если верить слухам, он всегда был один, никто и никогда не видел его с женщиной.

Шаэл Ниан.

После ужина Алдит умчалась в лабораторию, Светлый пропал, Лирра осталась пить чай и болтать сама с собой. Сорин, чуть смущенно улыбнувшись предложил прогуляться в саду и подал мне руку. Под ехидным взглядом демона мы вышли из гостиной, правда погулять нам сегодня так и не пришлось. Прямо на выходе моего кавалера перехватил посыльный с письмом, Сорин, распечатав его, быстро пробежал глазами и грязно выругался. Смяв листок, он крепко стиснул кулаки и замер, затем, окинув меня шальным, безумно горящим взглядом резко прижал к себе и крепко поцеловал. Я не успела ни ударить его, ни, что более вероятно ответить, как хлопнула входная дверь. Под бешенный стук сердца я вылетела следом за ним, но увидела лишь как от ворот отъезжает карета.

Почти бегом поднимаюсь в свою комнату и падаю на постель. Сердце прыгает, словно попавший в силки заяц, вот только...Рука бережно касается живота, будет не честно промолчать о ребенке, что ж, если он откажется я смогу это пережить. Или не смогу? Сажусь рывком, сжимаю подушку и начинаю раскачиваться. Алдит как-то говорила, что беспокоящие тебя мысли можно выплеснуть на бумагу и рассмотреть более внимательно. Подхватив дневник и чернильницу с пером, я подсела к подоконнику. Неровные строчки прыгают перед глазами, словно дразнясь, нет, так не пойдет. Поставив число и роспись, я резко захлопываю дневник, не заботясь, что чернила могут смазаться и лечу в низ.

Подходя к лаборатории я приветливо кивнула ее бессменным часовым и решительно толкнула дверь. Котел с Очень-Важным-Зельем-Кто-Тронет-Умрет одиноко светился в мрачном, полутемном помещении. На рабочем столе лежали кольца северянки, обычно она с ними не расстается, а тут, горстка мерцающих украшений, и уличный плащ на месте. Не в шубке же из тайра она ушла? И без колец?

– Алдит похитили!- под мой писк в лабораторию влетели братья, и ошеломленно уставились на меня.

– Что смотрите?! Делайте что-нибудь, где Яр?! Это его работа, защищать леди,- всхлипнула я.