Теперь вопили уже все — чиновники и солдаты. Офицер, бледный до синевы, надрываясь от крика, пытался навести дисциплину, но солдаты пятились, их алебарды раскачивались всё сильнее.

— О боги, это великий дух Майити! — выкрикнул кто-то. — Пришёл за нами! Мы все умрём!

— Великая богиня, помоги нам! — взвизгнул другой голос. — Мы согрешили!

— Стойте! — завопил магистр воздуха. Он дрожал, синяя мантия его колыхалась на толстом животике, но маг держался. — Приказ Анклава! Предок Майити не может нам навредить!

И добавил, видимо, как последний аргумент:

— Совет платит золотом! Пятьсот монет каждому, кто взойдёт на борт!

Наёмники оживились.

— За пятьсот монет я прыгну в глотку Морского Зверя! — рявкнул один.

— Вырвем ему язык через задницу! — поддержал другой.

— Вперёд! — гаркнули все.

— Вперёд! — рявкнул Капитан. Он увидел то, что не заметили остальные: из-за таможни, через гребень резких теней, пересекающих пирс, выскочили и стремительно приближались несколько фигур. Зловещих и удивительно знакомых.

Вот первая, тонкая, быстроногая тень в одном прыжке преодолела последние шаги до трапа, и наёмник, собравшийся забраться на палубу, с криком повалился на пирс. Из разрубленной руки его брызнула кровь.

Его товарищ обернулся и получил ногой в челюсть. Тень легко отскочила, из-за неё выдвинулась вторая — огромная, страшная, и взмахнула топором.

Боевой клич, в котором не было слов, а только звуки, продирающие бойцов и врага до самого нутра, взвился в воздух. Теперь кричали все. На пирсе мгновенно образовалась свалка.

Ветераны бросились вперёд. Если есть хоть один, крошечный шанс, его нельзя упустить.

Топор смял доспех, как бумагу. Игорь крутанул топорищем — оружие вращалось легко, словно было невесомым — и добил врага обухом. Сознание милосердно подсовывало картинку обыкновенного, привычного топора для колки дров. Но его боевой топор был с шипом, как у алебарды, и Игорь знал — этот шип сейчас вошёл в голову человека.

Одна только мысль, что его Корабль могут отнять, мутила разум и приводила в состояние, близкое к помешательству. Кажется, он теперь понимал, что испытывает зверь, у которого похищают детёнышей. Это было ненормально, это пахло магией, но он ничего не мог с этим поделать.

Силы были неравны, но это казалось совершенно неважным. Без корабля они всё равно что покойники.

Самый опасный из противников, магистр воздуха, не успел даже испугаться перед смертью. Игорь увидел размазанное движение, когда Край на бегу взмахнул рукой, что-то мелькнуло в воздухе, а магистр вдруг выпрямился, будто ему кол воткнули в спину, постоял секунду и повалился навзничь, как срубленное дерево. Тело его не удержалось на краю пирса и свалилось в море. Сейчас он плавал возле причала, удерживаемый на поверхности раздувшейся пузырём мантией, и тело его тихо ударялось о столбы свай.

Молодой маг-практикант оказался шустрее (или трусливее) и попытался удрать. Ему не повезло — он споткнулся. Заклинание, которое он пытался применить на ходу, смялось драной шпаргалкой. Огненный шар, который должен был то ли поразить неведомого врага, то ли отвлечь его, взорвался у практиканта в руках. Теперь молодой маг катался по пирсу под ногами солдат, визжа и корчась от боли.

Десяток вояк-наёмников в простых боевых доспехах у борта корабля был опаснее тех, двуцветных, с алебардами. Наёмников нужно было нейтрализовать в первую очередь.

В мозгу Игоря снова началась щекотка, она уже стала невыносимой, будто нечто проснулось и ворочалось внутри, пытаясь развернуться в тесной скорлупе. Игорь зарычал, ушёл от удара противника — тяжёлое обычно тело сейчас двигалось легко, как во сне — и лезвие его топора срубило чужой меч вместе с пальцами.

Быстрая, гибкая как ласка, майита уже проскользнула в тыл врага, и, прежде чем противник опомнился, двое двуцветных уже корчились, зажав перерезанные сухожилия.

Двуцветный офицер не зря ел хлеб городского совета. Надсаживая горло, он заглушил паникёров и попытался отбить нападение. Двое его солдат корчились от боли на земле, но остальные вступили в бой.

Лёгкая тень, что свалила двоих, уже крутилась вокруг, как хищная птица д'жегх, которая убивает добычу, протыкая ей кожу и плоть острым клювом, как иглой. Мелькали разноцветные лоскуты платья, развевались чёрные локоны, загорался и мгновенно потухал клинок ножа.

Те, что пришли за ней, напали молча, без лишнего крика. По виду бывалые наёмники, они быстро сократили расстояние до гвардейцев, так что те не успели как следует применить алебарды. Только одному не повезло — лезвие алебарды раскроило ему лицо. Остальные навалились на гвардейцев, как стая хищных д'жхагов, и на пирсе началась резня.