– Да, вот так, - прошептал он мне на ухо, оторвавшись от моего рта. Его пальцы двигались во мне, медленно входя внутрь и выходя обратно. Скользя по нежной коже рядом, чуть касаясь “других ворот”, и снова ныряя в глубину.

Я хрипло задышала, схватив его за рубашку, уткнувшись в широкое мускулистое плечо. Требовательные стоны нет-нет, да и срывались с моих приоткрытых губ, проникали сквозь зубы, сжавшиеся на чёрной ткани. Мне хотелось ещё! Глубже, быстрее, сильнее. Но он дразнил меня, усиливая с каждым мгновением моё послушное желание.

– Тебе нужно разобраться в том, чего ты действительно хочешь, Мила, - сказал Лекс, и сквозь туман возбуждения я расслышала его серьёзный тон.
– Я тебе помогу.

В этот момент он вдруг выпустил меня из рук. Я покачнулась вместе с вагоном, не понимая, что происходит. Открыла глаза и увидела, как он выходит вместе с толпой из открывшихся дверей. Тело дрожало от возбуждения, между бедер разлилось пламя, сжигающее меня изнутри.

А Лекс спокойно покинул душный вагон, остановившись на середине платформы и посмотрев на меня через стекло. Я бестолково хлопала глазами, пытаясь унять бешено стучащее сердце. Но безуспешно.

Двери закрылись, отрезая меня от мужчины, который перевернул вверх дном все мои мысли и чувства. Который свел с ума моё тело, а теперь пытался докопаться и до души.

Он положил руки в карманы брюк, не сводя с меня топазовых глаз, в глубине которых плескалось так много всего.

Поезд тронулся, унося меня во тьму тоннеля. Унося меня от моего сумасшествия, но оставляя болезненное чувство неудовлетворенности, от которого некуда деться.

Когда я вернулась домой, низ живота все ещё предательски ныл.

– Доброго вечера, Ульяна Петровна, - поздоровалась с вездесущей старушкой.

– Что-то ты сегодня рано, - кривовато улыбнулась она и прохромала на кухню.

Не обратила внимания на её ворчание и прошла к себе.

Влажное бельё требовало срочной смены, а горящая от прикосновений кожа жаждала покоя. Я тут же пошла в ванну, чтобы смыть с себя остатки чужих ласк.

– Воды много не трать!
– услышала окрик в спину.
– Счетчик-то - не моток ниток, назад не открутишь!

Махнула рукой и заперлась на замок. Горячие струи ударяли по коже, даря желаемое ощущение чистоты. Только вот шелест воды напоминал шепот Лекса, а стекающие по коже капли - его нежные касания.

В итоге после душа мне стало лишь еще горячее.

Ну вот, футбольное поле хватило бы залить той водой, что ты сейчас потратила, - тут же сказала мне на выходе Ульяна Петровна, покачивая головой.

Я проскочила в свою комнату и тут же заперлась на ключ. Давно уже имею привычку так делать. С тех пор как однажды ночью она влетела ко мне с криком: “Мужика привела, проститутка!”

Потом, конечно, долго извинялась, да что толку?

Легла на кровать, залезла под одеяло и уперлась взглядом в потолок.

Мне не хотелось ничего делать, не хотелось есть, пить, гулять. Все мысли в голове перепутались, я не знала, куда себя деть.

А потом вдруг рука сама потянулась к ящику тумбочки. Открыла его и достала вытянутое яичко и пульт управления.

Гладкое, чуть бархатистое резиновое покрытие было приятным на ощупь. На круглом пульте ребристыми выпуклостями выделялись две кнопки. Нажала их одновременно, добившись включения прибора. Яичко мягкими толчками завибрировало в руке.

Я шумно сглотнула, покосившись на дверь. Низ живота требовательно заныл, напоминая, что его желание не было удовлетворено. Я сдвинула ноги, а потом медленно опустила руку с прибором вниз.

Провела по нежной коже осторожным движением, вздрогнув от мягкой вибрации. Глаза сами собой закрылись, когда я настойчиво протолкнула игрушку внутрь. Она легко проскочила по влажному возбужденному оазису моего желания, оказавшись в самой глубине.

Я непроизвольно выгнулась, когда её сильные импульсы стали ласкать изнутри точку моего удовольствия. Передо мной всплыло игривое лицо Лекса. Его опасная полуулыбка, темнеющий взгляд, такие остро-желанные движения пальцев…

Очень быстро меня накрыл сильный и долгий оргазм. Тело было слишком возбуждено и страстно жаждало разрядки.

И, когда я, наконец, получила её, ко мне вернулась способность соображать вместе с осознанием всего ужаса ситуации.

Лекс был прав! Я действительно наслаждалась каждой секундой в его руках. Я действительно постоянно думала о нем и хотела его! Только обманывала сама себя, пытаясь скрыться от собственных эмоций под влиянием страха и гордости.

И весь этот шквал озарения навалился на меня именно в тот момент, когда я поняла: даже с этой вибрирующей штуковиной я хочу думать только о нем!