Внутри у меня что-то похолодело.

Валерий Петрович рассказал мне об инциденте, который имел место быть во время теста. Подождите меня в моём кабинете, будьте добры.

Дверь на кафедру была открыта. Кабинет четыреста четыре. Вокруг тишина. Все преподаватели на лекциях.

Тихонько проскользнула в помещение и замерла на пороге.

Ну и что теперь делать? Я словно находилась в чужой комнате без ведома владельца. На спинке стула висел мужской пиджак, на преподавательском столе были разбросаны какие-то бумаги, вынутые из толстой папки.

Любопытство взяло верх, и я подошла ближе. Это оказались дипломные работы прошлых лет. С интересом пролистала темы:

“Достоверность библейских данных в контексте светской истории и археологии”

“Памятники археологии в системе туристских ресурсов”

“Лессовый палеолит Центральной Азии”

Все какая-то ерунда. И отдельный укол любопытства я испытала, наткнувшись взглядом на бумаги, торчащие из самой папки.

Наверно нехорошо было лазить по чужим вещам, но там абсолютно точно лежали работы другого уровня. Они были выделены какими-то пометками и, более того, на них почему-то были прикреплены фотографии!

Потянулась через стол и подтащила к себе заветную папку. И тут мое сердце пропустило удар. С одной из фотографий на меня смотрело немного более юное, но все такое же самоуверенное и дерзкое лицо Лекса!

Дрожащей от нервного возбуждения рукой я вытащила толстую прошитую стопку бумаг. На титульном листе значилось:

“Археологическая ценность памятников Олимпии в контексте древних цивилизаций”

Первая мысль, которая пришла мне в голову, это: “Я что-то перепутала”. Ну не может мужчина, которого я случайно встретила, как танцора в стриптиз-клубе, в прошлом быть студентом того же ВУЗа, что и я. Да ещё и тему диплома выбрать столь близкую к моей греческой мечте!

Протянула руку к фотографии и коснулась потертой картинки три на четыре.

Чёрно-белое лицо, короткие волосы, острый опасный взгляд из-под бровей. Неужели кто-то может быть настолько похож на него?

Опустила голову, чтобы прочитать имя на дипломе.

– Тебе не говорили в детстве, что трогать чужие вещи нельзя?
– раздался низкий насмешливый голос за спиной, сопровождающийся скрипом закрываемой двери.

Я вздрогнула, отдернув руку. Повернула голову и не поверила своим глазам.

Лекс. Словно монохромная фотография вдруг обрела цвет и плотность, превратившись в мужчину моих фантазий и кошмаров.

На чёрной футболке резкими красными буквами было выведено: “Children of Bodom”. Гладкие фактурные мышцы ещё сильнее выделялись и привлекали внимание отсутствием рукавов. Серебряное кольцо в ухе вызывающе блеснуло.

– Что ты здесь делаешь?
– промямлила я, упираясь в стол пятой точкой.

– Тебе не надоело задавать этот вопрос каждый раз, как ты меня видишь?
– усмехнулся он, медленно подходя ближе.

Волна дрожи пробежала по телу.

Лекс подошёл совсем близко, почти прижавшись ко мне всем телом. Затем осторожно наклонился, вынуждая и меня отклониться назад. А потом протянул руку куда-то мне за спину, резко забрав со стола диплом со своей фотографией. И снова отошёл на пару шагов.

– Мне льстит твоя нервозность, - хищно улыбнулся он, облокачиваясь о соседний стол.
– Как думаешь, это предвкушение?

Голубые глаза горели охотничьим азартом.

– Что я должна предвкушать, по-твоему?
– с лёгким вызовом переспросила я, чуть отворачиваясь, словно он мне вовсе не интересен.

– Ну, например, наказание за излишнее любопытство, недостойное честной студентки.

Он задумчиво ухмыльнулся, окинув меня слишком недвусмысленным взглядом.

– О чем ты? Какое любопытство?
– переспросила я, вздрогнув от его слов. Да, он был прав: я нервничала.

– Мой диплом, - постучал он по стопке бумаг рядом с собой.

– Так это все-таки ты?
– выдохнула я.

– Да, совпадение интересное, - согласился он, кивнув.
– Но я хотел бы вернуться к твоему наказанию. Так что не меняй тему, милая.

– Какое ещё наказание, что за глупости?
– возмутилась я, сложив руки на груди. Но щеки уже предательски заалели, а дыхание участилось.

Лекс отошёл от стола, нарочито медленно приближаясь ко мне. Дразнящая полуулыбка не сходила с его властного рта, а взгляд не открывался от меня ни на мгновение, зачаровывая, увлекая в свою глубину.

Он снова оказался слишком близко, на этот раз вдавив моё тело в стол. Отступать было некуда. А я снова боялась признаться себе, что и не хочу отступать.