Анна со всей силы укусила себя за тыльную сторону ладони, чтобы не завыть от ужаса.

– Что же, - тихо спросила она, и глаза ее метались по морщинистому лицу старика, - Это все на самом деле, и вы меня не обманываете? Это мне не привиделось и там, дома, в кукле, душа моей дочери?

– Именно так, милая моя, именно так. Да ты сердце свое прочувствуй. Не голову, она холодная и мусором всяким набита, а сердце. Сердце оно живое и теплое. Сердцем всегда знаешь самое главное, если разрешишь ему тебе говорить. Отставь голову в сторону, девонька, и сердце слушай. Это самое верное.

Анна не прощаясь отвернулась от старика, прошла несколько шагов по мокрому асфальту и вдруг бросилась бежать, что есть сил под заново пошедшим осенним дождем.

Через несколько кварталов, выбившись из сил и промокнув насквозь, Анна остановилась. Бежать было некуда - от себя не убежишь. "Хныкать и бегать туда-сюда бессмысленно" - холодно сказал строгий голос, похожий на материнский, у нее внутри. "Тебе нужно разложить все по полочкам и понять что дальше делать. Без этого получается только хуже. Все летит кувырком.". "Хорошо, - согласилась с голосом Анна.
– И что делать?". "Найди место, где можешь спокойно посидеть с полчаса и подумать".

Еще какая-то часть личности взвыла при этом, что надо срочно бежать, но Анна железной рукой приказала ей замолчать. Там, на городском рынке, после слов этого старика, какая-то часть ее переломилась или сгорела. И что-то родилось новое - решительное, жесткое. "Наверное, это умерло детство", - подумала Анна. "Пора становиться взрослой".

Анна зашла в небольшое кафе, заказала большую чашку фруктового чая и, повесив мокрый плащ, уселась приводить мысли в порядок.

– В первую очередь - сказала она себе, надо понять, что я думаю про девочку и это колдунство старика с куклами. Правда это или нет? Если нет - то прав психолог и мне надо смирно кушать таблетки и ходить на длинные беседы про аборт. А если правда - то все в этом мире сильно сложнее чем казалось раньше.

– Сердце-то тебе говорит, что все, что сказал старик верно - сказало сердце.
– Да, согласилась Анна.
– Раз так, то к черту психолога и таблетки. Хотя с обычной точки зрения я сошла с ума. Верить в живых кукол, уловленные души и все прочее. С другой стороны, если я могу признать, что это сумасшествие, то может быть я не то, чтобы и сильно сумасшедшая? Итак, примем это так, как есть. Как бы безумно это не выглядело. Значит, у меня сейчас есть моя дочь, чья душа находится в теле куклы. И это - моя главная ответственность и задача. Это - не одна из игрушек, а полноценная личность. Хотя и очень странная. Что мне теперь делать?"

Анна взяла салфетку, нашла в сумочке карандаш для бровей и деловито написала:

Убить себя;

Сдаться врачам для принудительного лечения;

Сбежать куда-нибудь подальше;

Вернуться к дочери и заботиться о ней.

Несколько секунд она рассматривала короткий список, потом решительно смяла салфетку и встала.

– К черту!
– громко сказала она на все кафе, вызвав несколько недоуменных взглядов и, оставив пару монет, быстро вышла на улицу.

Разгром в квартире, конечно, никуда не делся и Анна с неудовольствием перешагнула через груду мусора на входе, которую они создали с матерью, пока катались в ненависти по полу. Окинув взглядом запустение, Анна внезапно подумала, что цвет обоев и вообще стиль квартиры, богемно-художественный, такой милый раньше, теперь ей совсем не нравится. Как не нравится и расстановка мебели и она сама.

Анна не разувалась и, осторожно перешагивая через разбросанные вещи, пошла в гостиную. Это был самый страшный для нее момент. Пока Анна поднималась по лестнице к квартире, ее вдруг обожгло мыслью - а если мать разбила или унесла куклу, в которой ... унесла Марию?

– Тогда я ей горло вырву, - хмуро пообещала неизвестно кому Анна, и перешагнула порог гостиной.

Мария лежала за диваном и глаза ее слегка блестели, как будто она плакала.

– Здравствуй, крошка, - тихо сказала Анна, опускаясь на колени около нее, и бережно беря девочку на руки.

– Здравствуй мамочка!
– закричала девочка, и Анна ясно и четко услышала эти слова, и сердце ее словно сжалось на секунду, а потом горячее, быстро забилось от волнения.

– Мамочка, я так боялась, что ты не придешь. Что тебя совсем забрали плохие люди. Я плакала и звала, но тебя все не было. Тут было так страшно без тебя, мамочка!

Анна, мягко улыбнулась ей, сглатывая слезы:

– Конечно я вернулась, детка. Как я могла не вернуться? Теперь мы с тобой не расстанемся. Мамочка тебе обещает.

Она наклонилась и поцеловала дочку в едва теплый гладкий лоб. Сердце вновь обдала жаркая волна радости, и Анна поняла, что чувствует и себя и ощущения дочери. Пусть у нее тело куклы, но она все чувствует, что с ней происходит.

Улыбаясь, Анна устроила Марию у себя на коленях и еще долго рассказывала ей какие-то смешные вещи, читала сказки и стихи наизусть, сколько могла вспомнить. Только ближе к вечеру, когда Мария погрузилась в дрему, она позволила себе переодеться в сухую одежду и тихо-тихо, чтобы не разбудить дочь, начала убираться. Периодически она подходила к ней и гладила ее волосы или целовала в лоб.