Домик был обставлен мебелью, по большей части, даже нетрансформируемой, что особенно прельщало кикиморыша. Я не такой уж большой любитель антиквариата, но современная мебель, действительно, смотрелась бы там негармонично. Да и сам дом был вовсе не новый: ему насчитывалось двести с лишком лет. Теперь уже так не строили, но для меня это было плюсом: больше похоже на прошлое обиталище Вайятху, и более привычная для него обстановка.

Приняв решение, я начала паковать вещи, попутно выяснив, что их у меня скопилось намного больше, чем можно было уместить в чемоданы. Похоже, придётся арендовать грузовой флайер…

До назначенной на следующий день встречи у меня ещё была куча времени, которое я не хотела зря терять. Дождавшись, когда Вайятху наиграется с голлограмматором, я принялась потихоньку готовить его к тому, что завтра улечу, а он должен будет остаться в квартире один и не впасть в панику. Сначала лягушонок пришёл в ужас, но, когда я пообещала ему, что Деона останется с ним и будет его развлекать (при этом у меня в голове раздался отчётливый вздох кибер-консультанта, что повергло меня в некоторый шок. Деона вздыхает?! Это то же самое, как если бы ваш аппарат для чистки одежды начал ворчать на вас за грязное бельё, или холодильная камера отказалась открывать дверцу, потому что вы на диете…). При этом я коварно напомнила, что у неё есть большой запас диомультов с разными интересными историями… (и отдала мысленно Дионе распоряжение, чтобы материалы не выходили за рамки нежного возраста шести лет). Мой навигатор (и нянька в одном лице), мученическим тоном сообщила, что таковых на пять-шесть часов моего отсутствия может и не хватить.

В результате, я продолжала укладываться, Вайятху переключился на колорайтер комнаты, изучая его стандартные программы расцветки стен, и все вместе мы принялись придумывать, чем же лягушонок будет заниматься в моё отсутствие… Остановились на голлограмматоре, диомультах и коротких звонках мне, на которые я буду отвечать, если смогу. Основным и завершающим аргументом стало то, что ехать со мной заморыш боялся ещё больше, чем оставаться.

До конца дня мы оба достигли значительных успехов в своих занятиях: я упаковала, практически, все свои вещи, а лягушонок сломал колорайтер, в результате чего все стены в квартире окрасились в разные цвета, причём, неоднородные. Далее, до самой ночи, я набрасывала в блокноте планы на различное возможное развитие событий, а кикиморыш развлекался тем, что, встав рядом со стеной, пытался воспроизвести на своём теле её окраску. Очень даже небезуспешно… В отношении него выражение «слиться со стенкой» приобретало вполне буквальное значение.

Прозвонивший за окном ужин уже не испугал заморыша, а пробудил любопытство: вместо того, чтобы нырнуть под стол, он выглянул в щёлочку, стараясь, чтобы диск-разносчик его не «заметил». Когда я объяснила, что делать это совершенно бессмысленно, поскольку «органы чувств» у робота иные, и занавеска для него препятствием не является, кикиморыш испугался, загрустил и снова ушёл под стол, видимо, размышлять о сложности мира…

Во всяком случае, он не приставал ко мне, пока не пришло время ложиться спать, а тогда подполз к кровати и умильно попросился снова ко мне. Я удивилась, но не стала напоминать о нарушении запретов. Ну их, к Вогранам… Лучше потерплю ещё одну ночь, а там, глядишь, мы и переедем.

Впущенный под одеяло лягушонок осторожно покрутился, выбирая наиболее удобное положение, и, наконец, подлез под мою руку, прижавшись ко мне всем телом. Я только усмехнулась его детским хитростям. Ну, хочет обниматься, так и сказал бы… В результате мы уснули почти одновременно, причём кикиморыш тихонько посапывал, уткнувшись носом в моё плечо, а его лапка устроилась у меня на талии. Я ещё успела задаться вопросом, как предыдущие хозяева заморыша расценили бы его поведение, и провалилась в сон.

Утро началось с чьих-то голосов, обсуждавших что-то прямо у меня над ухом.

– Рано ещё… Видишь, который час?

– Я не понимаю, что такое «час»? На балконе уже светло, значит, пора вставать!

– При чём здесь рассвет? Летом он вообще наступает в начале пятого часа, но это не значит, что люди должны спать по четыре-пять часов. Этого слишком мало, чтобы человеческий организм полноценно отдохнул.

– Сагите Деона, вы опять слишком сложные слова говорите… Я знаю, что когда светло, надо вставать.

– У вас на Мирассе в котором часу светало?

– Н-не знаю…

– Около семи, по местному времени. Повторяю: ещё рано. Не надо будить Тэш.

– Но я хотел показать ей… Это же так красиво! А то потом оно опять поменяется…

– Ничего, ты сделаешь снова что-нибудь похожее.

– Я не смогу, я не знаю, какие пуговки нажимал!

– Я подскажу.

– А вы что, запомнили?!

– Конечно, – в голосе Деоны явственно прозвучала снисходительная небрежность.

Что творится! Это недоразумение, похоже, скоро мне совсем консультанта очеловечит…

– Что тут за ярмарка? – открывая один глаз, хмуро спросила я.

– Сагите! – Лягушонок радостно подпрыгнул. – Посмотрите, сагите! Я хотел сделать что-то красивое, но получилось ещё лучше!

Тут и я заметила, что стены моей многострадальной флэтки приобрели какую-то совершенно безумную расцветку: полосы розово-малинового чередовались с полосами бирюзово-голубого, причём от потолка к полу, оттенки становились всё ярче и темнее. Ох, что-то мне подсказывает, что надо съезжать отсюда, как можно быстрее, пока есть шанс отделаться только штрафом за поломанный колорайтер…