– Нет, экранов, действительно, нет. Но Маугли нашёл способ получать изображение, передаваемое мною, прямо в свой мозг.

– Что?!! – тут я уже, натурально, споткнулась и села на ступеньку. – Как это – в мозг?! Это же невозможно!..

– До сих пор я тоже так думала. Но, как оказалось, ошибалась. Маугли обладает способностью воспринимать и расшифровывать видеосигнал в своём мозгу.

– Ох, Всевидящий, – простонала я, не в силах сразу уразуметь услышанное, – так он что, всё видел?!

– Только то, что я принимала от камер безопасности, установленных на кухне и возле бассейна.

– Оооо, – горестно протянула я. – Ты меня просто убила, Део… Какой кошмаар… А почему ты, собственно, позволила ему смотреть?!

– Но, ты же не запрещала, Тэш. К тому же, Маугли сказал, что ему это нужно видеть, чтобы в дальнейшем улучшить ваши взаимоотношения.

– Чтоб его Плорад пожевал… – пробормотала я, чувствуя, как начинают полыхать щёки. – Нет, не просто пожевал, а проглотил и переработал… И что, он смотрел так все… всё время, пока я… мы с Эдором…эээ, были заняты?

– Да, – ответила Део, похоронив мою надежду на то, что это был кратковременный прорыв, эпизодическое чудо техники…

Ах, ты ж… Я ещё посидела на ступеньках, пытаясь собраться с мыслями и понять, как вести себя теперь с кикиморышем. Потом поднялась и, нехотя, пошла в спальню Маугли, прикидывая, как он вообще мог воспринять то, что увидел.

Вспомнив, рисунки лягушонка в блокноте, изображавшие Линн в… ээ, интересных позах, видимо, после её домогательств, я почувствовала, что мне становится нехорошо. Не дай, Всевидящий, завтра он вот так изобразит меня. И Деона, зараза, вместо того, чтобы удовлетворять его нездоровую страсть к ненужным знаниям, лучше бы меня предупредила, что лягушонок наблюдает за нами! Ох, чувствует моё сердце, кончится это плохо. Может, надо было увезти отсюда Эдора в какой-нибудь Дом странников и там развлекаться? Чтобы не впутывать лягушонка…

Я покачала головой: ну, вот, расслабилась, называется! Как теперь с ним разговаривать-то? Хотя, с другой стороны, когда я за ним пришла, вроде, он от меня не шарахался… Ладно, клин клином вышибают. Увидеть меня обнажённой он уже увидел, теперь остаётся только скорректировать его впечатления. Если получится, конечно…

Заглянув в спальню Маугли, я увидела его на прежнем месте: на полу, за кроватью. Он вертел в руках пустой стакан, с которым, не иначе, как с перепугу, сбежал из кухни.

– Ну, что, – бодро начала я, начиная успокоительную терапию, – вот и день прошёл. Давай спать ложиться!

Кикиморыш покорно встал, продемонстрировав мне, что он до сих пор не в себе, и пошёл к ванной. Я направилась следом, понимая, что вот сейчас и станет ясно, что же он теперь чувствует ко мне. Если то же, что к Линн, скрыть это ему не удастся…

Но всё оказалось не так плохо: лягушонок без видимого отвращения или испуга позволил мне вымыть себя, и, более того, когда я взялась, как обычно, решить его проблемы с возбуждением, откликнулся так же охотно, как и раньше. Странно, но наблюдая за радужными переливами, скользящими по его телу, я вдруг осознала, что мне не хватало этого, когда я занималась любовью с Эдором. Подсознательно мне постоянно хотелось увидеть вот это: буйство эмоций, переплавленное в цвет.

На этот раз всё закончилось быстро: и я устала, и кикиморыш был несколько скован произошедшим. Немножко, но всё-таки… Поэтому я быстро довела его до кульминации, а потом, обняв, ощущала, как он трепещет с головы до ног, в такт волнам оргазма. Он не пытался высвободиться или сжаться, как это бывало раньше, но и расслабиться полностью не смог.

Не давая ему отстраниться, я прижимала кикиморыша к себе, перебирая мокрые прядки волос на лбу, и думала, что одно это мгновение, пусть временного, но объединения, для меня значит много больше, чем несколько часов кувырканий с Эдором. Всё-таки этот заморыш что-то делает со всеми… Вот и я, похоже, не устояла.

Через несколько мгновений я почувствовала, как руки лягушонка нерешительно обвились вокруг моей талии, он заглянул мне в глаза, пытаясь понять, как я отнесусь к такому самоуправству. Странно, но сегодня мне это было приятно. Очень приятно, – стоять вот так, обнявшись с ним, почти по-настоящему.

Он прижался лбом к моей щеке и стоял, закрыв глаза. Только через некоторое время я поняла, что было не так: он не потерял цвет, как это было всегда, после оргазма. Всё его тело постепенно бледнело, но серым так и не стало. Вместо галечного, кожа почти сразу приобрела свой естественный, зелёный оттенок. Впрочем, стоило мне крепче обнять его, провести рукой вдоль ключицы, как он опять начал переливаться нежными, пастельными оттенками голубого, бирюзового, зеленовато-жёлтого и… сиреневого? Ну, уж нет!

Улыбнувшись ехидно, я отпустила заморыша и сказала:

– Маугли, пойдём спать, а?

Он встряхнулся, словно просыпаясь, и согласно кивнул.

– Да, сагите…

Я дотащила его за руку до своей спальни, подвела к кровати и толчком заставила лечь, потому что лягушонку вдруг приспичило впасть в сомнения. Он заглядывал мне в глаза, словно пытаясь прочесть там что-то.

Читать, между нами говоря, было совершенно нечего: я устала, получила все желаемые на сегодня впечатления, включая цветовые эффекты, и теперь хотела только спать. И чтоб Маугли сопел под боком… Всё-таки иногда его хотелось использовать именно в качестве плюшевой игрушки – обнять и заснуть.