Я спросил Владимира Степановича:

– А у вас самого сколько же теперь профессий? Прихватить деталь электродом собственноручно можете?

Смеется:

– Могу не хуже других.

– А застропить махину в три тонны весом?

– Могу и это. Кроме обычного темного имею право надеть и красный берет.

– А пневматический молоток на рубке металла не выпадает из рук.

Чичеров кивает.

– И молотком владею. И газовой резкой металла.

Я с невольной улыбкой беру карандаш и бумагу.

– Интересно, – говорю, – написать все ваши профессии в ряд. Длинная получится строчка! "Бригадир слесарей-монтажников – прихватчик – стропаль – рубщик – электросварщик…"

– А как же иначе? – перебивает меня Чичеров. И только что улыбавшиеся глаза его становятся строгими. – Какой же я был бы бригадир, если бы в нужную минуту не сумел бы подсобить любому его же инструментом? Зрителем оставаться? – И перешел на шутку: – Зритель я только в театре, в зрительном зале…

Узнал я о его детстве, юношестве и обнаружил, что парнишка с малых лет тянулся к труду. Сделанная своими руками вещь становилась для него источником первых в жизни радостей.

Завод турбин – родной Чичерову. Пришел сюда мальчиком, окончив ремесленное училище. В ремесленном это был скромный, молчаливый ученик, но заметили, что паренек ко всему присматривается, а в глазах – желание все испробовать своими руками.

Как-то прислали ремесленникам для починки ломаные слесарные тиски. Для Володи Чичерова такая работа была уже не в новинку: знал, что из обломков отбросить за полной непригодностью, а над чем потрудиться, чтобы тиски восстановить.

Пилит да попиливает напильником – а рядом лекальный участок: там совсем иная, тонкая работа. Шаблон делают, да не ученик – а мастер-преподаватель.

Поймал мастер жадный взгляд юного слесаря, подмигнул:

– Что, за моим верстаком интереснее?

Покраснел Володя. Неловко стало парню, что уличили его в подглядывании. Промолчал.

– А ну-ка, иди сюда, – подозвал лекальщик. – Вот тебе чертежик, а вот заготовка. Да ты не робей, не боги, как говорится, горшки обжигают.

Взялся парень изготовить шаблон – да и запорол заготовку…

– А слезы зачем? – недовольно заметил ему мастер. – Лиха беда начало. Научу – не выпадет у тебя из рук и тонкий инструмент.

Выпустили Володю Чичерова из ремесленного по высшему разряду. Училище имело право оценивать квалификацию выпускника в третий, четвертый и, как исключение, в пятый разряд. Из 26 подготовленных молодых рабочих пятого разряда были удостоены только двое (прежний пятый – по нынешней тарификации третий).

Попал Чичеров в цех металлических конструкций, в котором и поныне. Пока он еще не оформился на работу, как-то бродил по заводскому двору. Кто жалеючи парнишку, а кто из потребности вмешаться в чужую жизнь пугали парня: "На металлоконструкции задумал? Да ты что – надорвешься там, пропадешь!" И подавали советы: куда, в какой цех толкнуться, чтобы и спину не ломать и заработать хорошо.

Но парень, наперекор досужим советам, решил работать в "тяжелом" цехе.

Стоит перед мастером. Тот поглядел его документы – и возвращает.

– Пятый разряд? Нет у меня для тебя места. Вот на четвертый – еще туда-сюда, могу оформить…

А парню это – как ушат холодной воды. В блокаду потерял отца, недавно мать умерла. За столом теперь две сестренки. А сбавляют разряд – значит, потеряет несколько рублей, позарез необходимых в хозяйстве.

Тут пожалел Володя, что пренебрег советами доброжелателей: в ремонтный посылали – там, мол, работа полегче. И уже верил он, что в ремонтном и разряд его пятый уважат… Но вспомнил словно живой голос отца: "За легкой жизнью гонишься? Так рабочие не поступают! "

– Оформляйте на четвертый… – стискивая зубы, сказал семнадцатилетний слесарь-лекальщик.

На заводе скоро заметили умелого и старательного молодого рабочего, рассудительного комсомольца. Стали давать новичку работу раз от раза посложнее – а ему только бы потрудиться; само собой – и получки возрастали.

Приглядывались к Володе Чичерову и ребята-комсомольцы, что работали вместе с ним на слесарном участке. Подошли комсомольские выборы – и вот Чичеров уже член цехового бюро комсомола.

Если всю его многообразную общественную работу среди молодежи привести к одному знаменателю, – то можно сказать: главное, за что он ратовал, – это трудолюбие.

– Труд тебя не только хорошей получкой вознаградит, – внушал он иному ленивцу, – но откроет тебе настоящий интерес в жизни. Потому что только честный труженик, а не лентяй способен радоваться всему хорошему, красивому.

– Поглядишь в Эрмитаже… – Вдруг загорелся он восхищением перед недавно увиденным в знаменитых коллекциях. – Табакерка старинная – глаз бы не оторвал! Наборная крышечка на золотом каркасе – а материал в ней и кость мамонтовая, и рог олений, и камни-самоцветы… А сделано как: все будто само собой срослось – ни зазора, ни щелочки!… Позавидовал я тому давнему мастеру: "Вот бы мне самому такую штучку сработать!"