Наполнив несколько котелков отфильтрованной жидкостью, они открыли бутылки и вылили сироп в котелки.

Венька понюхал жидкость, передернулся и сказал:

— Неужели действительно под давлением этой дряни выпускается шасси у такого прекрасного самолета, как наша «пешка»?

Женька подобрал на полу какую-то палочку, разломил ее пополам и протянул одну половину Веньке:

— На, Венька, размешивай.

Гуревич с отвращением стал помешивать жидкость.

— Ну-с, что же у нас, ваше благородие, получилось? — задумчиво спросил Женька.

— Сейчас скажу… — Венька поднял глаза в потолок. — Процентов семьдесят спирта, остальное сироп…

— Там еще глицерина и сивушных масел хоть отбавляй!

— Неужели сироп не перебьет? — с надеждой спросил Венька.

Женька разлил в две алюминиевые кружки густое питье.

— Пробуем?

Мгновение они нерешительно смотрели друг на друга, обреченно чокнулись и залпом выпили.

И тотчас физиономии обоих расплылись от счастья.

— Блеск!.. А? — восхищенно сказал Венька.

— Ну, Венька, поздравляю! Напиток богов!..

— Как ликер! — счастливо улыбнулся Венька.

— Точно! Ликер… «Шасси»! Звучит?

— Ого! Давай еще? По маленькой…

Женька решительно накрыл Венькину кружку рукой:

— Создатели не должны замыкаться в лабораторных условиях! Все великие открытия принадлежат народу! В народ!!!

Вечером «гуляла» вторая эскадрилья.

На столе стояли котелки с ликером «Шасси».

У дверей торчал дежурный: вдруг начальство нагрянет.

Гуревич обнимал Женьку за плечи и говорил:

— Не могу я пить, Женечка! Не могу!.. Вот спроси у командира, спроси. Сережа, скажи ему…

Сергей махнул рукой.

— Ладно, Венька, не пей, — великодушно позволил Соболевский. — Закусывай!

— Это я могу, — сказал Гуревич. — Я для тебя, Соболевский, все могу…

Молоденький лейтенант протянул руку к котелку с «ликером», стоящему в стороне.

Женька отодвинул от него котелок и строго сказал:

— Не трожь, это Митькина рюмочка! Он сегодня именинник! — И, обратившись к Архипцеву, сказал: — Командир! Прошу слова!

— Валяй! — разрешил Архипцев.

Женька встал и торжественным голосом в знакомой левитановской манере произнес:

— Товарищи офицеры и старшины! А также сержанты и генералы! Сегодня, 15 июля 1944 года, войска Третьего Белорусского фронта, продолжая победоносное наступление, овладели городом Пинском, родным городом младшего лейтенанта Митьки Червоненко! За победу! Ура!!!

Ура-а-а!.. — грянула вторая эскадрилья.

Архипцев поднял руку и крикнул:

— Тихо!

На Архипцева никто не обратил внимания. И тогда он заложил четыре пальца в рот и пронзительно засвистел.

Шум мгновенно стих. Все повернулись на свист.

— Товарищи! — спокойно проговорил Архипцев. — Я предлагаю поднять бокалы за создателей чудесного напитка — ликера «Шасси» младшего лейтенанта Гуревича и старшину Соболевского.

— Ура-а-а! — крикнул молоденький лейтенант.

Распахнулась дверь барака, и внезапно появившийся Кузмичов тревожно крикнул:

— Червоненко на посадку заходит!

Он прокричал это таким голосом, что все сразу вскочили из-за стола.

Скользя на крыло, «пешка» шла на посадку. Моторы то затихали, то снова взрывались, и всем на аэродроме было ясно, что что-то произошло.

К месту посадки бежали люди и, обгоняя их, мчалась пожарная машина.

Рядом со штабным бараком шофер «санитарки» пытался завести свою машину. Капитан медслужбы натягивал халат и что было силы материл шофера.

Самолет ударился колесами о землю, несколько раз подпрыгнул и, переваливаясь с боку на бою, покатился прямо на бегущих людей. Все бросились врассыпную.

Наконец самолет остановился, и парни второй эскадрильи окружили изрешеченную «пешку».

Открылся нижний люк, и из кабины послышался, усталый голос Митькиного штурмана Пастухова:

— Эй, кто-нибудь! Помогите… Митьку убили…

И несмотря на то что все уже ждали несчастья, фраза штурмана прозвучала так неправдоподобно устало и спокойно, что никто из стоящих рядом с самолетом не двинулся с места…

— Архипцев, — послышался опять голос Пастухова, — ты здесь? Помоги…

Архипцев потряс головой, словно отгоняя от себя кошмар, и полез в кабину.