– Зачем?

– Пристегнись, говорю. Лишние проблемы ни к чему. Документы на нее хоть есть?

– В бардачке.

Они тронулись. Едва Ларин прикоснулся к педали газа, как автомобиль рванул вперед.

– Подъедем как можно ближе. Ты пойдешь со мной до места, откуда видно дорогу, если увидишь полицию, придется побегать и предупредить меня.

– Понятно. А куда мы потом его денем?

– Что-нибудь придумаем. На крайний случай полежит в багажнике сутки. Ничего страшного.

– Что?!

– А как ты думал. Труп надо так спрятать, чтобы никто никогда не нашел. У него есть родственники?

Скоков покачал головой.

– Он же поляк, поэтому и кличка такая. Архивариус говорил, что он в розыске в Польше за убийство. Обкололся и зарезал продавщицу в ларьке. В Гданьске, что ли. Нелегально перебрался на Украину, потом сюда.

– Что, так легко перебраться?

– Возил наркоту пока ему доверяли партии, потом, наверное, связи остались, перебросили его.

– Значит, никто горевать не будет.

– Это точно.

Скоков потянулся к кнопке радио.

В салоне на всю громкость заиграл хит «Чумачечая весна», от которого у Ларина к горлу подкатила рвота.

– Выруби это дерьмо. И так тошно.

Скоков выключил.

Москва сверкала рекламными огнями. Тысячи машин спешили по делам. Одни ехали с работы, другие, включив радио погромче – отдыхать в ночной клуб, кто-то на курсы, на телевидение, концерт, кино, к любовнице или любовнику, в магазин, на педикюр, к личному тренеру по фитнесу… Ларин думал об этом, глядя на плотный поток автомашин.

Наверное, пассажиры, глядя в окошки тоже гадали, куда едет темно синяя раритетная Вольво представительского класса, наверное, какой-нибудь пенсионер решил выгулять железного скакуна.

Они оставили позади Политехнический музей, свернули около метро и помчались по уже знакомой дороге, которая совершенно не освещалась. Вдоль нее тянулись промышленные комплексы, склады, гаражные кооперативы, словом – окраина. Углубившись, Вольво свернула к лесному массиву на проселочную дорогу.

Проехав еще метров двести, Ларин остановился прямо перед трубами.

– Все, – сказал он. – Стой около забора, если что, быстро беги и предупреждай. Багажник открой, как будто что-то чинишь.

– Хорошо.

Ларин вышел из машины и побежал трусцой по тропинке к щели в бетонном заборе. В руке он держал пару мешков для мусора и шпагат.

Миновав щель, он пошел медленнее, вглядываясь в темноту. Судя по всему, никто после них здесь не появлялся. Он дошел до трансформаторной будки, на цыпочках обошел вокруг, заглянул одним глазом в дыру. Никого. Ни единого звука.

Тем не менее в темноте дверного проема мерещилась засада.

– Черт с ним, – сказал Ларин и шагнул через порог.

Ничего не случилось. Группа захвата не налетела на него со всех сторон, мертвый Поляк, восставший с того света, не бросился, брызгая остатками крови и мозгов.

Он смирно сидел там, куда Ларин его и посадил. В углу. Заметно окоченевший. С трудом разогнув труп, Ларин с двух сторон надел мешки и обмотал тело веревкой. Крепко затянул узлы.

После этого, посветил вокруг фонариком. Около разбитой ножки дивана увидел черный продолговатый предмет и вздохнул с облегчением. Телефон лежал экраном вниз, матовый чехол не давал бликов, заметить его в темноте, если не знаешь, что ищешь, было почти невозможно.

Ларин поднял трубку, включил экран.

Среди прочих СМС и звонков он различил только одно:

«Родила в 21:07. Девочка. 2950 г. Поздравляю с днем рождения дочери! Света»

Он сел на диван. Казалось, силы покинули его, голова закружилась, свет в глазах подернулся мокрыми блестками, изображение поплыло. Он всхлипнул, поднял голову, посмотрел на потолок, словно ища там поддержки.

Света. Светка. Любимая. Господи, что он сейчас делает?! Он должен быть с ней, рядом, смотреть в окна, кричать от радости, пить шампанское, а он…

Взгляд упал на темный продолговатый предмет, похожий на бревно, обмотанный мешками и лежащий возле выхода.

Нужно поторопиться, пока снова кого-нибудь не принесло.

Поднявшись, он положил мобильник в карман куртки и застегнул его на молнию. Осветив фонарем вокруг, поискал возможные следы их пребывания, не нашел ничего существенного, подхватил связанные мешки, которые стали вдруг гораздо тяжелее, и быстрым шагом пошел к машине. Со стороны могло показаться, что мужчина несет какие-то доски, перевязанные тканью.