Его главным положительным качеством была безотказность. На любую просьбу, будь то монтаж репортажа во внерабочее время, курьерская доставка или даже уборка последствий очередной гулянки, он отвечал согласием, флегматично пожимая плечами и смешно дёргая кончиком носа. Зная эту его особенность, парня эксплуатировали все, кому не лень, подчас сваливая на него свои непосредственные обязанности. Но при этом он умудрялся каким-то необъяснимым образом бездельничать целыми днями, шататься из комнаты в комнату, застывая унылым изваянием в дверях и влезая в разговоры других сотрудников ненужными замечаниями.

Единственным человеком, который мог спокойно, без раздражения, брезгливости или высокомерия общаться с Джетом, была Леви МакГарден. Возможно, всё дело было в том, что он не пытался, как остальные представители мужского пола, работающие на студии, затащить её в постель – неприступность синеволосой журналистки и то, что она принципиально не заводила служебные романы, нисколько не отбивало у коллег желание добиться её благосклонности, а заодно выиграть в негласном споре. Но, скорее всего, причина была в другом. Джет, как и Леви, любил спорт, хотя ни разу в жизни им не занимался. Он знал составы многих спортивных клубов, истории их создания, когда и почему менялись игроки, мог с ходу назвать, в каких соревнованиях участвовали команды и с каким результатом их закончили – в общем, был ходячей спортивной энциклопедией. МакГарден при подготовке своих репортажей часто и с удовольствием пользовалась его феноменальной памятью, расплачиваясь за помощь кофе и пирожками собственного приготовления.

Люси, желая как можно быстрее закончить новые выпуски «Репортажа», обратилась с этой просьбой к первому монтажёру, который попался ей на втором этаже. Им оказался Джет. Справедливости ради нужно сказать, что свои основные обязанности парень выполнял не хуже остальных, да к тому же весьма спокойно, в отличие от других, реагировал на её постоянные замечания и просьбы, молча переставляя кусочки будущего выпуска или делая необходимые вставки. Через пару часов они закончили черновой макет первого интервью, всё остальное Джет сможет сделать и сам. А вот второе…

Да, журналистка не ошиблась в своих предположениях. Отснятый материал никуда не годился. Во-первых, его было не просто мало, его катастрофически не хватало. Даже обычные хитрости не помогут превратить ЭТО в полноценный репортаж. А во-вторых, преступник не сделал самого главного, того, ради чего и был затеян весь проект.

Его идея возникла в светлых умах руководителей «True News» около года назад. Толчком для её возникновения послужила странная акция протеста, устроенная противниками смертной казни. Десять человек, обряженные в чёрные свободные балахоны с намалёванными на них фосфорной краской скелетами, сковали себя одной цепью и в таком виде целые сутки ходили по улицам города, пугая людей. Они утверждали, что столь жестокий приговор вселяет в преступника только страх, но никак не способствует осознанию своей вины. «Смертная казнь – это месть преступнику», – гласили их плакаты. Апофеозом этого безобразия стала попытка самосожжения, к счастью, неудавшаяся – пожарные, уже час вместе с полицией и врачами караулившие эту странную процессию, выбравшую для своего последнего слова площадь перед зданием суда, успели вовремя погасить огонь. Митингующих расковали, оказали им на месте первую помощь и отвезли в участок. Их дальнейшая судьба ни Фернандеса, ни Эвклифа не интересовала, а вот заявления и лозунги, наоборот, заставили кое о чём призадуматься. В результате на свет появился проект, который потом назвали «Репортаж перед смертью».

Основной задачей передачи было показать всю гнусность современного мира и помочь преступникам, осуждённым за их злодеяния на казнь на электрическом стуле, осознать содеянное, подтолкнуть их к раскаянию и пониманию справедливости наказания. На все провокационные вопросы, не был ли этот проект заказом от правительства с целью запугать народ и тем самым снизить процент совершаемых особо тяжких преступлений, руководители компании отвечали категорическим «Нет!». В качестве аргументов они приводили не только свой отказ от любого государственного финансирования данного проекта и почти полную свободу в выборе уголовных дел, но и обязательное предупреждение, начинающее каждый выпуск: «Проект не несёт цели каким-либо способом запугать зрителей или вызвать у них чувство ненависти к преступникам. Создатели передачи рассчитывают, что «Репортаж» поможет прежде всего самим героям в том, чтобы они осознали свои преступления и раскаялись в содеянном».

Передача имела как сторонников, так и противников, и точно мало кого оставляла равнодушным. За полгода, пока она выходила в эфир (директорам телестудии понадобилось несколько месяцев, чтобы получить все необходимые разрешения, пересмотреть несколько десятков дел для первых, пилотных выпусков и найти подходящего репортёра-ведущего), рейтинг «Репортажа» неуклонно шёл вверх, оставляя далеко позади себя криминальные новости и другие подобные передачи. И Люси могла без ложной скромности сказать, что в этом отчасти была и её заслуга.

Сложно сказать, почему именно ей была оказана эта честь, но из всех репортёров, работающих с ней в одном направлении, выбор почти сразу пал именно на неё. Посмотрев пару выпусков, начальство переглянулось, синхронно кивнуло и предоставило полную свободу действий. Люси всегда ответственно относилась к своей работе, поэтому трудностей и проколов не возникало. До последнего интервью. И вот теперь девушка сидела в холодной монтажной, с тоской вглядываясь в набившие оскомину кадры, и пыталась понять, что же она упустила.

Скрипнула дверь, впуская в комнату обрывок чьего-то разговора и аромат кофе, смешанный с запахом низкопробного табака. Люси, даже не оборачиваясь, знала, кто вошёл. Джет поставил на стол два стаканчика и кивнул на экран, с которого на них смотрел Нацу Драгнил:

– Чё он сделал-то?

– Убил свою девушку, перед этим жестоко её избив, – журналистка нахмурилась, вглядываясь в серые насмешливые глаза заключённого. Что-то было в его действиях или словах, что никак не давало ей покоя, но вот только что? Люси снова нажала на перемотку. Монтажёр шумно отхлебнул из одного стаканчика и снова поинтересовался: