Гном величественно выпрямился и огладил бороду. У меня аж зубы заныли. Стало ясно, что сейчас начнет пафосно вещать: «слушай же, невежда, и не говори, что не слышал...» Заискрившееся в глазах девушки веселье и короткий кивок, сбили очередную волну возмущения, которое так и закипела в горле как уксусная отрыжка.

И Громодар начал рассказывать. Реально вещать, мать его гному за ногу. От него прямо таки дохнуло тысячелетней безнадегой, словно открылась дверь старого склепа. К окончанию речи, мне прямо таки вновь захотелось плюнуть на все и удалить персонажа такой нелепой расы. И было с чего:

Демоны, наложившие заклятие на гномов, оказались весьма продвинутыми тварями. Они сообразили, что такой простой рабочий инструмент, как к примеру кирка в могучих руках низкорослых жителей пещер - воистину страшное оружие. И рогатые твари подстраховались как-то вписав дополнительные ограничения в печать, наложенную на целую расу.

До тех пор, пока инструмент не нанес повреждения любому существу, он так и остается инструментом: лопатой, пилой, молотком... Но как только, с его помощью прольется кровь, или даже если просто нанесен урон (ведь крови у многих существ попросту нет) - этот инструмент тут же приобретает статус «известного оружия». Ударил палкой - она становится «простой гоблинской дубиной», шмякнул крышкой от котла - получи «железный щит хоббитов», а если напялил на голову ведро, и подставил под удар врага, оно тут же оно становится «обычным шлемом кобольда» и стискивает череп так, что сражаться в подобном «доспехе» не представляется возможным. После этого предметы, начинают реагировать на агро, как любое оружие в руках гномов - согласно получившемуся статусу. Одно становится не подъемным, у других рукоятки выскальзывают как смазанные жиром, у третьих напротив древко оружия распухает, словно превращается в ствол бревна...

В общем теперь, ни Громодару, ни мне кирку, в присутствии враждебной твари, извлекать из-за пояса не рекомендуется. Мы попросту не сможем не то что сражаться, а и вообще держать их. Мало того, теперь они и как горнопроходческий инструмент стали не очень. Рубишь себе, к примеру, камень, рубишь, и вдруг кирка выпадает из рук! В чем дело? А вот в чем - несколько дней назад, кто-то из гномов пнул с дороги крысу, но ударом не прибил. Она затаила злобу. Нейтральные в большинстве своем, пещерные крысы слабы и трусливы, чтобы кинуться на подгорного жителя. Однако ничто не может ей помешать высунуть незаметно нос из какой-нибудь щели и мечтать, как вцепятся в бородатого обидчика. И «печать демонов» классифицирует это как направленную агрессию. Кирка, ставшая оружием, сначала потяжелеет, а если крыса рядом, так и вовсе вывалится у гнома из рук. Через несколько дней крыса может забыть обиду, или просто попасть в желудок змее. Но может и сообразить, что можно вот так вот «насолить» обидчику. Тогда просто кошмар в каменоломне или устраивать охоту на чертову крысу, или закупать новый инструмент.

Наконец гном замолчал, постоял немного, сверля нас мрачным взглядом. Потом медленно, подволакивая ноги, пошел к баулу, возле которого поземка уже намела сугроб. Мне на плечо легла ладонь, заставив вздрогнуть и перевести взгляд на девушку.

– Ну что у тебя глаза остекленели, Леша! Взбодрись! У меня идея! Все эти мечи-ножи и прочее человеческое оружие становится тяжелым в руках гномов, но ничего не весит в ножнах, нужно это использовать!

– Как?

– Все просто! Когда мы подойдем к следующему тюленю, ты подбросишь меня в воздух, а я выхвачу нож из-за пояса. Он потянет меня вниз, и я сверху ударю всей его огромной, под проклятием демонов, массой, по чудовищу! Тюлень просто двигаться не сможет, пока я буду держать рукоятку.

– Хм... А он не цапнет тебя, как Шарик муху, вместе с этим ножом?

Громодар поднял баул и продел руки в лямки, сказал издали:

– Ничего не получится! Оружие в действительности не меняет свой вес для других существ. Нож вонзится по рукоятку, но урон нанесет лишь ударом. Никакой дополнительной массы не будет.

Огонь в глазах рыжей гномы потух, она опустила плечи и поникла. И мой скептицизм, как ветром сдуло. Внутри все закипело и мне сразу захотелось прибить старика. Чертов нытик! Прилив адреналина снес навалившуюся было апатию. Невыносимо смотреть, как падает духом наш бравый маркетолог, семи пядей во лбу... моя Кассиди! Я сдержанно, хотя зубы скрипнули, возразил:

– Нож да, ерунда. Но если у нее будет в руке копье, то тюленя продырявит насквозь и пришпилит к земле! И будет он дергаться как жук на булавке!

Гном посмотрел заинтересованно:

– Ну, копья у нас нет, да и оружие нужно выхватить из ножен, а я не знаю ножен для копья длинной метров 6-8... да и земли, к которой можно пришпилить тюленя здесь нет...

– Да плевать! Сам принцип можно использовать, так что идея хорошая! И вообще, Громодар, как к примеру гномы быков режут или овец хотя бы, если оружием невозможно пользоваться?

Гном задумчиво погладил бороду:

– На бойне используются специальные гильотины. Мясник связывает быка и опрокидывает...

– Во-от, значит можно использовать ловушки! Можно использовать веревки! Проклятие? Не возможно делать оружие? Пхе! Куем мифриловую крышку для котла, подставляем под удар и вуаля! Получаем мифриловый щит хоббита на продажу! И вообще! Девушка, что ты все время руками камни бросаешь? Ты знаешь, что такое праща? Мужик такой был еврейский - мелкий, но ловкий, звали Давид. Так он одним камнем завалил здоровенного как тролль Голиафа! И что веревки! Простой ремень или шарф, страшные удавки! Не говоря уж о струнах от рояля! Что? Нет роялей в этой чертовой игре? Ерунда! Сделаем и распотрошим! Я тебя сам научу!

– Рояли делать или потрошить, Джек Потрошитель?
– спросила Лена, слабо улыбнувшись.

– И делать, и потрошить, и даже роялить!

Поток сознания, похоже действовал правильно, я уже и сам начал улыбаться под конец, речи просто взорвавшейся кучей решений. Лена прямо на глазах вновь наливалась жизнью. Встряхнулась, как замерзший было воробей в горячих ладонях.

Помнится в детстве частенько крошил хлеб в форточку и смеялся, глядя как птахи суетятся, хватая на карнизе крошки. Как-то в лютый мороз увидел воробья на подоконнике, он уже почти не реагировал ни на стук в стекло, ни на взмахи рукой. Стоял, покачивался, на ледяном железе, прислонялся к стеклу боком... Я тогда вышиб окно сковородкой, чтоб только осколками не зацепить. Схватил и дышал на него, дышал, пока тот не начал шевелиться... Папаша тогда ворвался пьяный, разъярённый встал на пороге, поводя налитыми кровью глазами, но не стал по своему обыкновению бить, а тяжело сказал: