– Таких воробьев дохнет зимой тысячи. Для каждого будешь стекло вышибать?

– Это МОЙ воробей!
– ответил я с вызовом.

Тот хмыкнул и ответил, уходя к себе в комнату:

– Заткнешь окно СВОИМ матрасом.

Я тогда спал на полу, на одном только одеяле, но был счастлив, Чирик не замерз, просидел ночь нахохлившись на ключе, торчавшем из двери шкафа, а утром бодрый и веселый запрыгал по комнате... И сейчас мне было так же радостно, видя как к моей гноме возвращается ее вечный энтузиазм. В глазах начинают мелькать конструкции ловушек, прикидки как использовать веревки, пращи... Да пусть меня сожрут эти сраные демоны, если еще хоть раз позволю, чтобы ее глаза гасли, а плечи опускались от безнадеги!

Девушка положила руки мне на плечи, прильнула, окутав ароматами земляники и цветов. Шепнула на ухо:

– Спасибо... Что-то я расклеилась.

Сказав, сразу отстранилась, заговорила, смотря в сторону:

– Ты не думай! Я вообще-то...

Но я снова сгреб ее в охапку, сказал:

– Ничо, все норм. Я для тебя колодец иглой выкопаю, что уж говорить о каких-то зверюшках и врагах...

И она снова прильнула, доверчиво положив голову на плечо.

До крутого склона, нам встретилось еще восемь тюленей, и отработали их на отлично. Я как поплавок, Ургала, как мясорубка, Кассиди как метательница, а Громодар как ворчалка. Шкуры у снежных тварей совершенно не годны для выделки - слишком рыхлые, да жирные. От шерсти тоже толка нет - что с этими смерзшимися колтунами делать не понятно. Единственно чем я набил под завязку свой мешок, так это «тюлений жир». На вопрос гнома, зачем он мне, лишь поделился предположением, что его можно использовать в светильниках. Тот буркнул что-то по своему обыкновению недовольное, но тоже нарубил себе его изрядно, выбирая белый, что висел у тюленей на шее внушительными складки. Орк же, запасся мясом. Серым, волокнистым, с прожилками сала. Выглядит не аппетитно, но на вопрос «что из него готовить можно?», - сказал лишь, что «Урр его знает, но сырое здоровье восстанавливает хорошо». После его ответа, «флажок» над куском к названию «Мясо снежного тюленя», увеличился, добавив строчку: «+20 хп на 5 сек, для орков».

Впереди, закрытый пеленой склон, а часы показывают 21.30, так что позади целый день. Времени осталось - пройти снег, с его неведомыми опасностями, да найти место для ночлега.

«Угловое зрение», подсвечивает склон темно-желтым. Ну, насколько видно, задирая голову. Предполагаю, что метров на двести, хотя не факт. Рядом свечение яркое, но чем выше, тем оно становится светлее и туманнее. Однако если посмотреть на склон оставшийся за спиной, видно прекрасно на километр или даже дальше - налит яркой и ровной желтизной. Надо будет попозже обязательно разобраться...

– Не замирай! Шевелись!
– донесся сверху рык орка. Я поспешно вернул обычный взгляд. Не хватало еще снова сорваться! Вторая ступенька «Отрадных гор» крута, но гномам было бы легко идти, если бы не одно «но» - лед, что не просто пристыл к камням, а еще и выглажен ветрами до неимоверной скользкости. И природе игры словно мало того - лед еще и мокрый! Пожалуй круче катка и не придумать, причем «круче» во всех смыслах.

Пару раз мы бодро скатились, не сумев подняться и на сотню метров, потом Ургала обмотался веревкой, и держась за нее, карабкаться все же получалось. Сам орк тяжело дышал, и восхождение давалось трудно - 60 градусная скала, вообще выглядит отвесной. Орку приходилось шаг за шагом вбивать в лед когти ног и давалось ему это, судя по начавшим расплываться кровавым пятнам, все труднее и труднее.

Ветер, свистевший в ушах поначалу почти незаметно, словно постепенно вспоминал о своем неистовстве на краю; он все сильнее и чаще, бьет тугими порывами, словно мягкой, но тяжелой подушкой. Я едва смог его перекричать, когда встал на узком уступе, который орк быстро пробежал и уже намерился было карабкаться дальше:

– Ургала, стой! Стой, Урр тебя побери!

Орк обернулся, в глазах злое веселье:

– Что, гномик устал? Не помогает ваше умение ходить по камням?

– Помогает. Без него мы бы вообще сейчас гирляндой висели бы на твоей веревке, а так хоть падаем по очереди. Я к тому кричу, что у тебя жизни уже четверть при такой ходьбе снесло. Причем, это не смотря на то, что постоянно мясо жуешь. Да я вижу, вижу. Без когтей так останешься посреди склона, и полетим мы все кувырком.

Орк злобно скривился, вывернул ступню, рассматривая окровавленные пальцы. Потрогал оторвавшийся коготь на мизинце, болтающийся на кусочке мяса. Перевел взгляд на меня:

– И что? Надо идти...

– Конечно, идти надо. Но ты восстанови жизнь, а я пока попробую кое-что сделать...

Уступ длинный и узкий, мы в самой широкой его части, но и она всего метров десять. Я тщательно осмотрел и его и стену, но не обнаружил ни единого намека на уютную пещеру. Да что пещерку, согласился бы и на старую гробницу, уставшую содержать в себе скучающего скелета, и жаждущую приютить путешественников. Нет ничего! Разработчики наверняка бы сейчас хихикали, наблюдая... Камень чист и покрыт льдом, как, Снегурочка -девственница, со смерзшейся... Ага! Пока я его рассматривал, серая полутьма, из которой вылетают то порции колючего снега, то мокрые хлопья, то капли дождя, вдруг быстро, словно кто-то решительно повернул рукоятку выключателя, налилась темнотой. Я услышал удивленный возглас Кассиди, потом прозвучали слова Громодара:

– Солнце село и уже с полчаса догорал закат, но сейчас и луна ушла за горы, так что придется заночевать на этом уступе.

Ургала зло рыкнул, явно хочет высказать что-то о еле плетущихся, но я его перебил:

– Хорошо, что это не произошло на склоне. Пришлось бы спускаться. Так, что имеем... Площадка узкая и пологая, на ней можно нормально стоять. Но она все-таки тоже наклонная, ветер и снег постоянно метут по ней, но не задерживаются. Думаю, и мы не задержимся - стоит задремать, покатимся вниз. Громодар, сейчас нам нужно сколоть с нее лед. Потом вобьем кирки, и привяжемся к ним... Я сказал что-то смешное?

Старый гном утробно расхохотался, - в темноте это прозвучало довольно жутко. Но потом зачавкала кирка, и я почувствовал, как меня осыпает кусочками льда. Я успокоился было, списав на чудачество бородатого. Но вот удары пошли глуше, а кусочки, отлетающие в нас, стали бить больнее.

– Сбивай лед, как и говорил, действительно площадку очистить не помешает, - вновь раздался голос старика.
– Я же сейчас вырублю в скале укрытие.

Удары пошли еще чаще, словно гном переделал кирку в отбойный молоток. Он продолжал говорить под глухой стук кирки.