Итальянское сопрано расстроилось, но директора нашли выход — попросили её спеть. Идея была хорошая, но, увы, провалилась.

Едва Карлотта раскрыла рот, наверху над сценой послышался шорох, чей-то тихий удивленный возглас, и на сцену упал мешок с песком.

Карлотта инстинктивно отпрыгнула и оказалась в объятиях Рауля, опрометчиво вставшего неподалеку. От неожиданности оба замерли. Всё происходящее внесло оживление в ряды кордебалета.

— Призрак Оперы! Призрак Оперы! — зашушукались девушки. Карлотта ослепительно улыбнулась Раулю и отошла в центр сцены, чтобы ей могли выразить сочувствие все желающие.

— Что за Призрак? — спросил Андрэ у Фирмена, поймал внимательный взгляд Рауля и осёкся.

— Что за Призрак? — спросил Рауль у мадам Жири. Та пожала плечами.

— Это местная легенда, месье. Ничего особенного. Некоторое время назад ходили слухи, я подчеркиваю, слухи, что в стенах нашего театра появился призрак. Он якобы требовал жалованье в двадцать тысяч франков (директора разом побледнели и уставились друг на друга) и ложу на все спектакли в полное свое распоряжение.

— Мада-ам Жири! — воскликнул Фирмен, и в его голосе явно слышалось «Какая чушь!»

— Призраков не бывает! — поддакнул Ришар.

— Ну, кхм… — Рауль, на которого тут же все на сцене, и даже Карлотта, посмотрели как на истину в последней инстанции, прочистил горло. — В каждом уважающем себя театре должны быть легенды. А то если нет легенд, мало ли, кто заведётся по-настоящему…

«Молодец, — мысленно отругал он себя. — Что за ахинею ты несешь!» Несколько десятков пар глаз уставились на него в немом удивлении.

— Приглашаю всех на банкет по случаю сегодняшней премьеры! — сказал Рауль и по пробежавшему в толпе вздоху понял, что с финалом своей речи угадал.

Уже уходя, он заметил вверху на колосниках знакомую фигуру.

*

— И к чему эта импровизация? — поинтересовался Рауль у Эрика чуть позже.

Отделавшись от всех желающих продлить знакомство с новым покровителем Оперы, он проскользнул в боковой коридор, где аристократам делать совсем нечего, к хозяйственным помещениям и новоявленным владениям компаньона. Эрик от щедрот своих выделил другу старый табурет, уже проверенный задней частью Эрика лично. Рауль не жаловался, хотя и сидеть пришлось в углу, упершись спиной и кое-как балансируя.

— Это. Была. Случайность. — Эрик со вздохом уселся за свой стол. — Понятия не имею, как я умудрился сорвать этот чёртов мешок!

— И сбросить его прямо на ведущее сопрано, ай-ай-ай, — пожурил его Рауль. — А если бы она в итоге отказалась петь? Срыв спектакля, скандал, публика разочарована и требует деньги назад, а мой план рушится, не успев предстать во всём блеске.

— Ничего с твоими планами пока не случилось, — хмыкнул Эрик. — Действуем, как договаривались.

Рауль торжественно помахал в воздухе листком бумаги.

— Абонемент до конца сезона, — с довольным видом сказал он. — В ложу номер пять.

— Оттуда паршивый обзор, — фыркнул Эрик.

— Зато бесплатно, — отрезал партнер и вскочил на ноги. Демонстративно разгладив кончиками пальцев невидимую морщинку на рукаве, он прошёл (точнее, протиснулся) к двери. — Сегодня вечером я буду слушать «Ганнибала», а потом на банкете разделю триумф артистов. Меня ожидают светские обязанности!

*

Любитель работать в тишине и спокойствии, не ищи рабочую атмосферу в оперном театре во время праздничного банкета! Здание ходило ходуном, и хотя Эрику доводилось в прошлом вскрывать замки даже под обстрелом, удовольствия от этого он совершенно не получал. Наверное, уйти следовало ещё днём, но он поддался любопытству и опять спустился в подземелья. На этот раз его ждало настоящее открытие: углубившись, он нашел проход в городские катакомбы, отличный способ выбраться незаметно из театра, когда придет время. А один из боковых коридоров вывел к подземному озеру и заброшенному убежищу на его берегу, где, похоже, некогда скрывались беглецы от террора. Он провел там несколько часов, поднимая и рассматривая забытые или брошенные в спешке вещи, а вернувшись в кабинет, обнаружил, что на дворе почти ночь, и в театре гремит банкет.

…Скрипнула дверь, и в проем просунулась голова Рауля. Глаза молодого человека сияли ярче звезд, нежный румянец горел на щеках, иными словами, Рауль Дюшан был пьян.

— Дружище! — воскликнул он. — Как можешь ты грустить в одиночестве в такой чудесный вечер?!

Эрик со вздохом встал.

— Я работаю, — напомнил он, удерживая норовившего пасть ему на грудь приятеля на расстоянии вытянутых рук.

— Забудь о работе, — милостиво разрешил Рауль, принимая относительно вертикальную позу. — Грандиозный успех, мы празднуем, а ты должен присоединиться! Вот взгляни… — Жестом фокусника он достал из-за спины бутылку и протянул Эрику. — Лучший урожай этого десятилетия.

Пока Эрик недоумённо рассматривал этикетку, Рауль, решительно отстранив товарища в сторонку, шагнул к столу и принялся выкладывать туда блестящие столовые приборы — пару вилок, нож, щипцы для омаров…

— Нет-нет, — Эрик поставил бутылку рядом, собрал серебро и чуть ли не силой всучил обратно Раулю, — это верни, где взял, и немедленно. Ты аристократ, они не воруют столовое серебро! У тебя этого серебра завались!

— Видал я таких, благородных на вид, а положи что и отвернись — мигом стырят … — осёкшись под суровым взглядом, Рауль с мрачным видом принялся рассовывать краденное по потайным карманам. — Давай хоть один ножик оставим?