Зайдя в комнату и закрывшись в ванной, Северина села в ванную прямо в одежде и включила воду. Вода быстро наполнила ванну и Снейп повернула кран. Лезвие привычно легло в ладонь, и только волшебница занесла руку над запястьем, как в дверь постучали.

– Рин? Рин, ты здесь? – за дверью слышалось копошение и голоса взволнованных друзей. – Севи, открой, пожалуйста!

– Зола, она не открывает!

– Черт, эта девчонка…

– Ломаем, – раздался на удивление спокойный голос Штормова.

– Подожди, это…

Грохот.

– Не самая лучшая идея, – закончил Хорхе, разглядывая повисшую на одной петле дверь.

– Севи!

Штормов ломанулся вперед. Оглядев комнату скользящим взглядом, парень направился к двери в ванную.

– Севи? Севи, открой. Что бы ты не задумала, не делай этого. Никому от этого легче не станет.

– Эм, Шторм…

– Севи, пожалуйста…

– Шторм…

– Ну что?!

– Дверь открыта, – кивнул на чуть приоткрытую дверь и толкнул ее.

– Севи, – первым в ванную влетел Штормов и успел перехватить волшебницу за запястье, но лезвие уже порезало нежную кожу. – Черт, какого Мордреда ты творишь, Северина?!

Девушка же продолжала сидеть в ванной, глядя на все словно не своими глазами. Штормов чертыхнулся и, вырвав из закоченевших и окровавленных пальцев лезвие, поднял на руки волшебницу. Вода стекала с нее и мочила его, но он не обращал, ни малейшего внимания на влагу. Его взгляд был прикован к висевшей на его руках поломанной куклой волшебнице.

– Шторм, мы…

– Парни, оставьте нас, ладно?

– Чего?! – возмутился Йозеф, глядя на Виктора с подозрением. – Хочешь воспользоваться ее беззащитностью и…

– Мерлин и Моргана, только ты мог об этом подумать, – застонал Ян, хватая сопротивляющегося друга за шиворот и вытаскивая его из комнаты. – Хорхе, Зола, пошли.

– Что? Но…

– Они друзья детства. Шторм не причинит ей вреда, – кивнул Золов, тоже выходя в коридор.

Когда в комнате остались только эти двое, Виктор прошел до кресла и осушил их обоих заклинанием теплого воздуха, которое он придумал сам.

Усадив подругу в кресло, парень присел перед ней на колено и принялся залечивать свежие порезы. Пока он этим занимался, Северина молчала.

Закончив лечение и дав волшебнице успокоительное из аптечки, Виктор хотел встать, когда до его слуха донесся едва различимый шепот:

– Зачем?

– Что, зачем?

– Зачем ты это сделал? Почему остановил? Почему не дал умереть? Зачем заставляешь… жить дальше? Зачем заставляешь… страдать?

Штормов промолчал, поднялся на ноги, унес аптечку с зельями. Северина продолжала сидеть в кресле, опустив голову и занавесив лицо волосами.

Почувствовав тепло на плечах, она все же подняла глаза. Перед ней на колене стоял Виктор и держал свои руки на ее хрупких плечах. Он нахмурился и выглядел серьезным, но в его глазах теплились его настоящие чувства.

– Почему, спрашиваешь? Потому что забочусь о тебе. Потому что не могу позволить себе потерять тебя еще раз. Ты хоть можешь себе представить, что я почувствовал, когда нашел тебя здесь? Можешь? Нет, ты не знаешь, что я испытал, встретив тебя снова. Я не дам тебе умереть, даже если ты этого хочешь. Буду спасать снова и снова.

– Почему? – дрожащим голосом спросила волшебница. В ее глазах появилась осмысленность.

– Потому что не могу потерять тебя, – просто ответил Штормов, прижимая к себе дрожащую Снейп.

Та обняла его в ответ, касаясь ледяными руками плеч, но Виктор даже не вздрогнул. Он просто про себя радовался тому, что спас ее. Снова. Ему никогда не надоест видеть ее улыбку, даже грустную. И пусть он хотел сказать другие слова, сейчас она прижимается к нему в поисках поддержки, тепла и понимания. И он даст ей это все, не требуя ничего взамен. Не будет требовать до тех пор, пока ожидание не станет совсем уж невыносимым.

От мыслей его отвлекло сопение на ухо. Усмехнувшись и покачав головой, Штормов подхватил уже заснувшую волшебницу под бедра и поднялся на ноги, направляясь к кровати. Северина что-то пробурчала сквозь сон, но не более. Она обняла парня за шею крепче и обхватила торс парня ногами.

Опустив волшебницу на кровать, Штормов лег рядом. Он знал, что Золов увел друзей в комнаты. Он знал, что о нем сейчас думает Йозеф. Он знал это все, но больше всего его сейчас волновала волшебница, так доверчиво приживающаяся к нему.