"Томочка, успокойся!", - на меня смотрели обеспокоенные глаза Влада. Он поднялся со своего места и, сев рядом со мной, медленно разжал мои руки, взяв их в свои ладони. Я недоуменно посмотрела на переплетение его пальцев с моими и сердито посмотрела на него.

– Успокойся?! Еще хотя бы один раз я услышу это слово от вас двоих, клянусь, я встану и уйду, - прорычала я, выдергивая свои руки из его захвата.
– Прожить двадцать лет в полном неведении относительно того, что, оказывается, за меня все давно уже решено, только я одна, глупая, не в курсе происходящего, потом в течение суток вывалить на меня полный шкаф скелетов, и вы хотите, чтобы я оставалась спокойна?! Вы оба меня переоцениваете или держите за кого-то другого, - я повернулась к бабушке.
– Что с ними сейчас? Я про печати.

– Ты их спалила, родная, - отозвалась она.
– Не знаю, как тебе это удалось, но факт налицо.

– Именно поэтому он смог связать меня с собой?
– вернулась я к теме своего наибольшего интереса.

– Отчасти да, но это скорее было чем-то вроде сигнализации - громкой, но совершенно не мешающей в проведении ритуала. Его суть совершенно в другом, и эти два понятия взаимосвязаны только твоим желанием быть с ним.

– Не поняла, - нахмурилась я.
– Судя по его словам, это была случайность. Как я во всем этом поучаствовала, кроме того, что сама не знаю, как избавила себя, любимую, от твоих печатей, к слову сказать, весьма действенных, учитывая мои частые обмороки?
– скривилась я.

Бабушка посмотрела на Влада, и он, склонив голову, произнес:

– Хорошо, я сам ей все объясню, - Влад вновь взял меня за руку и посмотрел в глаза.
– Том, дело в том, что для ритуала связи достаточно двоим хранителям выпить крови друг друга и...
– он запнулся, и я отчетливо увидела румянец на его щеках.

– И что?
– я просто сгорала от любопытства, видя его реакцию.

"И провести ночь вместе", - ответил он и бросил смущенный взгляд на мою ухмыляющуюся бабку.

– И все?
– потрясенно переспросила я.

– И все!
– ответил он.

– И как вы все после этого не переженились там у себя, с такой, мягко говоря, упрощенной схемой вступления в брак?!
– не удержалась я.

"Во-первых, для этого обычно есть какое-то предварительное решение обоих сторон, во-вторых, ты часто пьешь кровь своих любовников?"

– Начнем с того, что ты, вообще, у меня первый с подобным статусом, если вдруг ты позабыл, - вновь завелась я.
– И кроме того, даже если отвлечься от того факта, что я не припомню, как пила твою кровь, мою уж точно ты пил уже после того, как я тебя "услышала". Что-то у вас не стыкуется! Может, вы оба ошибаетесь на мой счет?
– с надеждой спросила я.
– И вообще, черт возьми, откуда вы взяли, что у меня с тобой есть эта связь? Может, это просто твоя нереализованная, больная фантазия!
– уперлась я взглядом в серые глаза, смотрящие на меня с немым укором.

"Не знаю, как тебе, но мне неприятно слышать подобное", - заметил он.
– "Я вот только не пойму, в тебе по-прежнему говорит обида за то, что я скрыл от тебя часть правды, и ты, таким образом, пытаешься мне отомстить, стараясь уколоть посильнее, или ты и правда так думаешь. Прости, Том, но второе, не в пример, больнее. Я, вроде, не настолько плох, чтоб считать меня кем-то, с кем нельзя связать свою жизнь".

Неожиданно он встал и, отойдя к окну, замер там, скрестив руки на груди. Меня запоздало накрыло чувство вины и какого-то тихого отчаяния. Я всем своим существом ощущала его обиду и боль, которую сама же и нанесла ему своими словами.

– Омичка, ты не права, - как бы между прочим заметила моя бабушка.
– Какие же вы оба еще дети! Вместо того, чтобы решить, что вам делать дальше, лезете в дебри своих прошлых обид, - она бросила взгляд на Влада, но он даже не повернулся в ее сторону, и меня настигла очередная волна его чувств, от которых в желудке как будто появилась острая ледяная иголка. - Омичка, ты ведешь себя подобно ребенку, которому родители на день рождения подарили вожделенный паровоз, а он дуется на них за то, что они купили игрушку без него. А тебе, Влад, я бы посоветовала почаще разговаривать с нею. Омичка - довольно открытый человек, и способна снести многое, но не предательство.

Влад резко повернулся и, скользнув по мне взглядом, пристально посмотрел в глаза моей бабке.

– Что вы хотите этим сказать?

– Это всего лишь совет, - ответила она, не сводя с него глаз, - так сказать на будущее.

Сероглазый, некоторое время еще всматривался ей в лицо, после чего склонил голову и вновь отвернулся к окну.

– Ну, что - тупик?
– спросила я.
– Бабуль, расскажи ты тогда, откуда ты узнала о нашей связи.

– По цвету его ауры, - ответила она, кивнув на Влада.
– Все связанные хранители, чем-то похожи друг на друга, как братья-близнецы. Кроме того, линия судьбы меняет свой цвет, становясь изумительного серебристого оттенка, ни с чем не спутаешь.

Я тут же припомнила, как переливалась его линия на изнанке мира и как послушно она следовала за моей рукой. Неужели все дело в связи?

– Подожди, - вдруг воскликнула я, - а ты-то откуда это можешь знать?

Бабуля ухмыльнулась.

– А я не упоминала?
– невинно приподняла она брови.
– В моем случае, я сама на себя накладывала антизнак, потому мне ничего не мешает его самой снять, а потом вернуть на место, по-моему усмотрению.

Сероглазый на миг оторвался от созерцания улицы, но встретившись взглядом с моей бабушкой, вновь занял прежнюю позицию.