– Но бабуль, - начала я, внезапно осознав, что боюсь оставаться один на один с Владом. Страх пробрался ко мне в душу после того, как войдя на кухню, он скользнул по мне взглядом и вновь отвернулся к окну. Он опять сердился. На меня. И почему я не умею обходить острые углы?!

– Омичка, меня ждет дедушка. Если что-то надо - позвони мне. Я пока не могу точно сказать, сколько мы еще пробудем в городе, но операция назначена на завтра и если все пройдет благополучно, думаю, через неделю мы уедем. Владислав, - повернулась она к нему, - не смотря ни на что, приятно было познакомиться с тобой. И я надеюсь, что наши дальнейшие встречи будут не в пример радостнее.

Он развернулся и, сделав пару шагов по направлению к двери, произнес:

– Взаимно, пани Софья. Я провожу вас.

Бабушка обняла и поцеловала меня в щеку, шепнув на прощание:

– Действуй его же монетой, - и, улыбнувшись, ушла.

Я слышала, как хлопнула входная дверь, но прошла одна минута, потом другая, но Влад на кухню так и не вернулся. Дуется! Ну ладно. И я отправилась на его поиски. Странно, но обойдя всю квартиру, я его так и не нашла. Зато обнаружилась пропажа его сумки с документами и пальто в прихожей. Меня ледяной волной затопило отчаяние, и в груди немедленно поселилась тупая боль. Он ушел и не попрощался, оставив меня одну в его квартире. Как он мог?

Я почувствовала себя сиротливой хворостинкой на огромном скошенном поле. И негде спрятаться от пронизывающего ледяного ветра, изо всех сил старающегося пригнуть мою голову в земле. Холодно и одиноко. Горло непроизвольно сжалось, и я прикусила губу, чтоб не заплакать. Недолго думая, я собрала свои вещи и не оставив даже записки, выскользнула за дверь.

Глава 20

Лента Мебиуса

Прошло четыре дня с момента, как я ушла от Влада. Нет, не правильно - как я ушла из квартиры Влада. Похандрить и разложить себя на составляющие, обложившись книжками и забыв обо всем окружающем мире, мне, правда, не позволили.

После того, как он оставил меня одну, не сказав ни слова, я сумела понять или как минимум убедить себя, что мир в перевернутом состоянии не так уж и плох. И только я начала радоваться и строить планы на будущее, как пришел мой демон и в очередной раз, образно выражаясь, ударил меня битой по голове, да так что слезы из глаз покатились градом. Он решил изменить нашу историю, вот так вот просто, "вернув все как было до нового года", по его же словам. Я была раздавлена и практически унижена его решением, потому как восприняла это не иначе как признание им его же ошибки в нашей с ним связи. И его пожелание поучаствовать в этом фарсе, поделившись с ним "энергией" я и вовсе восприняла как пощечину. Именно поэтому, зная свою горячность, я прикусила язык и пока не наговорила чего-то такого, о чем буду сильно сожалеть впоследствии, я решила на время уйти из его жизни и забаррикадироваться в общежитии.

Но в тот вечер, вернувшись в нашу с Машкой комнату, я просто и откровенно дала волю слезам. Подруга, увидев меня в тот момент, когда я практически ввалилась в дверь, испугалась, решив видимо, что у меня умер дедушка или случилось что-то ужасное и непоправимое. Четверги никогда мне не удавались. Я прорыдала, чуть ли не пару часов к ряду, а она все время пыталась понять, что произошло и, мне кажется, даже немного была обижена моим молчанием. Но я не могла ей ничего рассказать, тогда пришлось бы выкладывать и все остальное, а втягивать в эту круговерть еще и ее мне с каждым днем хотелось все меньше и меньше.

Поняв, что она и слова из меня не вытянет, она решила позвонить Алеку и, судя по всему получив столь же невразумительный ответ, решила отказаться от своей поездки с ним в Хибины. Тут во мне проснулись остатки разума и я, вынырнув из глубин своего отчаяния, выхватила у нее трубку и сказала, что она шутит. Я помнила, как она мечтала об этой поездке.

– Представляешь, Том, целых пять дней только вдвоем с Алеком, - вздыхала она последние две недели.

И тут она отказывается от своей мечты, только потому, что кто-то наступил мне на сердце, во всех смыслах этого выражения. Я разозлилась на себя, на Влада, да и моя бабушка попала в тот момент под мою мысленную раздачу. Уж, не помню, что именно я наговорила Алеку, но судя по глазам смотрящей на меня Машки, видимо я все же сболтнула что-то лишнее. Последнее, что я помню, это то, что младший Гардинер обещал переговорить с Владом. Прежде чем я вставила хоть слово, он повесил трубку.

"Это становится у него уже дурной привычкой или это я на него так действую?!", - подумала я напоследок, задумчиво рассматривая Машкин телефон в своей руке.

Я поняла, что сердиться мне не в пример проще, чем рыдать и я, умывшись, попутно спугнув своим видом парочку своих соседей, деловито уселась за стол и начала расписывать на бумаге все недостатки Влада. Я всегда так делала, когда мне приходилось расставаться с очередной пассией. Холодная логика зачастую помогала справиться с эмоциями и оставить прошлое позади. Для чистоты эксперимента я взяла и второй листок, на котором начала записывать его достоинства. К моему великому неудовольствию в тот момент он заполнялся гораздо быстрее.

– Том, ты, что Влада решила бросить?
– поинтересовалась подруга, протягивая мне чашку горячего чая и подвигая ко мне шоколадку. Я благодарно посмотрела ей в глаза и пожала плечами. Машка уже не раз наблюдала мою экзекуцию над достоинствами и недостатками моих ухажеров и знала, что если уж я села "за перо и чернильницу", как говорила она, значит, я опять готовлюсь сжигать мосты.

– Не знаю. Почему-то с ним у меня этот фокус не проходит, - махнула я рукой на свои каракули.

– Потому что его ты любишь, - ухмыльнулась она, и я легонько стукнула ее в плечо.