Эдеард бегом пересек канал прямо по воде. На полпути его настиг про–взгляд. Это было настолько предсказуемо, что он почти ждал его.

— Когда–нибудь я тебя разыщу, — телепатировал он вдоль линии восприятия, протянувшейся к району Кобара. — И ты это знаешь.

Про–взгляд исчез так быстро, словно его кто–то оборвал. Эдеард усмехнулся и продолжил путь к общественному причалу, откуда по деревянным ступеням поднялся в Эйри.

Впереди высились крученые башни. В нижней части каждой из них из–под темных потрескавшихся декоративных карнизов сочился слабый оранжевый свет, падающий на пустынные извилистые улицы. А наверху, на фоне мерцающего туманностями неба, выделялись темные силуэты.

Эдеарда привел сюда инстинкт. Заступница в своем писании рассказывала, как немощные, дряхлые и просто состарившиеся люди ждали на верхушках башен, а потом, когда Небесный Властитель пролетал над городом, их души возносились к небу и покидали Кверенцию. Эдеард подошел к самой высокой из башен, откуда много лет назад его сбросили заговорщики из числа отпрысков благородных семейств. На ее вершине он будет ближе к Небесному Властителю, чем в любой другой точке Маккатрана. Он решительно отбросил мрачные воспоминания, связанные с этим местом, прошел к центральной винтовой лестнице и начал подниматься, описывая один виток за другим, пока не добрался до верхней площадки. По краю, как и прежде, возвышались восемь остроконечных зубцов, поднимающихся к небу еще на сорок футов.

Воспоминания, связанные с этим местом, действовали на него угнетающе. Здесь поджидал его Медат после того, как заманил в башню. Здесь стояли заговорщики из благородных семейств, сумевшие преодолеть его защиту и… Он поморщился, глядя на секцию ограждения, откуда его сбросили вниз. С тех пор прошло много времени, больше сорока лет, но воспоминания были удивительно отчетливыми. Настолько, что он даже обыскал про–взглядом площадку, чтобы убедиться, что кроме него здесь никого нет.

«Глупо», — упрекнул себя Эдеард. Он решительно уселся на пол, скрестив ноги, и поднял взгляд к небу. Над вершинами западного края небесного свода, почти у границы аквамаринового сияния туманности Ку сверкал Браслет Гикона. Несмотря на то что теперь Эдеард знал, где искать, невооруженным взглядом Небесного Властителя было не видно. Вместо этого Эдеард мысленно обратился к нему. Всеми силами своего разума он сосредоточился на приветствии и даже визуально представил, как единственная мысль устремляется вдаль через пространство.

И Небесный Властитель наконец ответил ему.

Финитан удалился на покой и жил в районе Тоселла, в одном из домов, которые гильдия эгг–шейперов предоставляла самым достойным из своих членов, когда те уходили на покой. Это было большое прямоугольное здание с пышным красно–зеленым орнаментом на уровне третьего этажа. У входа не стояло никакой охраны, лишь ген–пес, свернувшийся рядом с воротами, рассеянно посмотрел на Эдеарда и зевнул. В те времена, когда Эдеард только обосновался в городе, какая–то охрана имелась при каждом большом здании. Большие семьи и гильдии содержали отряды, по численности не уступавшие отрядам констеблей. Теперь они значительно уменьшились, и обязанности охранников снова перешли к ген–формам.

Через открытые деревянные ворота Эдеард прошел в центральный двор, ограниченный стенами, по которым до самых верхних балконов поднимались плети гурклозы с пышными красно–белыми цветами, а в середине, в небольшом пруду, весело журчал фонтан. Несколько ген–мартышек трудились на источающих сильный аромат клумбах, а другие подметали серо–белые плитки двора. По центральной лестнице Эдеард поднялся сразу на третий этаж.

На площадке его поджидала молоденькая послушница в безукоризненно чистой бело–голубой форме. Она слегка наклонила голову.

— Идущий–по–Воде.

— Как он?

— Сегодня немного получше. Утром боль не такая сильная. Он в сознании.

— Так он принимает лекарство?

Она с сожалением улыбнулась.

— Только когда сам этого захочет и если боль становится невыносимой.

— Я могу его навестить?

— Конечно.

Окна в комнате Финитана были узкими и длинными — от пола до самого потолка. Стены и потолок белые, а пол — блестящий, красновато-коричневый, с зелеными вкраплениями в виде мелких листьев, словно они упали и окаменели в ткани города. Обстановка тоже отличалась простотой, только стол и несколько стульев, да широкая кровать, наполовину утопленная в полукруглый стенной альков. Финитан сидел на постели, прислонившись спиной к нескольким плотным подушкам.

— Я побуду снаружи, — негромко сказала послушница и закрыла за собой массивную резную дверь.

Эдеард подошел к кровати, попутно прихватив третьей рукой один из стульев. Тихонько усевшись, он внимательно осмотрел своего давнего друга. Финитан сильно похудел; казалось, что болезнь пожирает его тело изнутри. Несмотря ни на что до последнего времени он неплохо держался, но теперь очень ослабел. Под кожей явственно выделялись голубые вены, а густые прежде волосы поредели и стали совсем седыми.

Про–взгляд Эдеарда обследовал его тело, обнаружив зловещие наросты в легких и грудной клетке.

— Нельзя быть таким любопытным, — прохрипел Финитан.

— Простите, я только…

— Хотел посмотреть, не уменьшилась ли опухоль и не стало ли мне лучше?

— Да, примерно так.

Финитан слабо улыбнулся.

— Исключено. Заступница призывает меня. Честно говоря, в последнее время я каждый раз удивляюсь, проснувшись поутру.

— Не говорите так.

— Ради Заступницы, Эдеард, смирись с тем, что я умираю. Я давно уже привык к этой мысли. Или ты намерен из вежливости заверять меня, что скоро поправлюсь? Укреплять мой дух?