Как с мертвецом разговаривать.

— Проверял реакцию, — ухмыльнулся Йен. Не признаваться же, что проверял, не помер ли. И с уважительного расстояния — чтоб ненароком не попасть под руку — додумался только шишкой бросить.

— А, — понимающе кивнул эльф. И метнул шишку обратно. Йен попытался увернуться, но не успел. Шишка попала в плечо — туда, где совсем недавно была веревка. Там все еще будто огнем жгло, а от удара боль вспыхнула по новой. Йен тихо зашипел, схватился за плечо. И выругался, тут же отдернув руку — от захвата стало еще больнее.

— У тебя хуже, — ровно сообщил Нивен и перевел взгляд на город.

— Что?!

— Реакция, — сказал Нивен, уже не глядя на Йена.
– Хуже. Реакция. Меткость. Скорость. Ловкость...

— Зато у меня уши нормальные, — обиженно пробормотал Йен себе под нос. Нивен осекся, медленно повернулся, уставился прямо в глаза, и на мгновение Йену показалось, что на этот раз его точно убьют. Вероятно, над этим вариантом думал и Нивен, потому что ответил он не сразу. Смотрел какое-то время, потом спросил, кивнув на плечо:

— Больно?

И Йен подумал, что если прислушаться, в его голосе все-таки можно разобрать что-то. Вот например сейчас там определенно пряталась издевка. И незаданный вопрос: кто ты все-таки такой, и что это за чертова веревка?

Он наверняка за этим и целился в плечо, сволочь эльфийская.

Но напрямую сволочь ничего не спросила, а Йен не сказал.

Веревка была ключевым аргументом. Ему до последнего казалось, будто это неправда. Будто он — не оборотень. Кто-то что-то перепутал: люди, волки, лошади, он сам. Но веревка окончательно расставила все по местам.

Зверь-трава, вплетенная в нити, безвредна для человека. А значит, он — нечеловек. Это эльф хочет услышать?

Или ничего он не хочет услышать, а Йен придумал и услышал эмоции, которые должен испытывать человек на его месте. О, Йен много этому учился: понимать, что должно испытывать в определенных ситуациях. И только теперь, кажется, он начал понимать, почему ему пришлось учиться.

Он не знал.

А эльф — учился такому? Или, может, просто уточнил, больно ли ему. Может, ему интересно, что такое “больно”.

— Сам как думаешь? — спросил в ответ Йен.

И Нивен наконец, в тот самый миг, когда Йен окончательно записал его в непонятные нелюди, повел себя нормально: почти по-человечески мстительно, коротко и жестко, усмехнулся уголком губ. Йен даже проморгался: не почудилось ли? Эльф тем временем отлепился от дерева, мотнул головой в сторону, призывая следовать за ним и медленно двинулся вдоль кромки леса, внимательно глядя себе под ноги и будто бы прислушиваясь, принюхиваясь к земле.

— То есть теперь мы можем идти? — уточнил Йен. — Когда последнее слово осталось за тобой?

— Слово? — переспросил Нивен, сделал очередной осторожный шаг и напомнил. — Говорил ты.

— Я образно, — объяснил Йен. — Мы чего стояли-то? Это у тебя такой эльфийский привал был?

— Стены, — ответил Нивен, не оборачиваясь. — Обход. Сейчас здесь слепая зона. Можно идти.

— Куда?

— Тихо.

— Да кто меня здесь услышит? — удивился Йен. — Если даже на стенах сейчас никого…

— Я слышу, — перебил Нивен, — этого достаточно.

Йен хмыкнул, но прекратил задавать вопросы. И постарался утешить себя тем, что всегда любил сюрпризы.

А эльф все шел и шел вперед, иногда замирал, прислушивался, потом коротко дергал плечом, будто стряхивал что-то, и продолжал движение. Ирхан поднялся уже высоко, и Йен решил было спросить, не потерялись ли они. И что он вообще ищет — под ноги смотрит, на стену, что тянется сбоку, даже не глянет. И почему так долго? Не может найти, что ли? И не признается?

Но стоило ему решиться задать вопрос, как Нивен остановился. Опустился на колено, взялся за кинжал и принялся разгребать им траву под ногами.

Прошел миг. Другой. И Йен наконец не выдержал:

— Подземный ход вырыть решил?

— Уже вырыли, — тихо ответил эльф, вынул из земли толстый корень и с видимым усилием потянул на себя. Дерево за его спиной, оказавшееся вовсе не деревом, а хитроумным механизмом, со скрипом легло на бок, открывая под собой дыру в земле.

Нивен поднялся, посмотрел на дыру, потом - на Йена. И спросил:

— Пролезешь?

И снова Йен не услышал в голосе ничего, но почуял скрытую издевку. А эльф, не дожидаясь ответа, легко поднялся, подошел к самому краю ямы и спрыгнул. Йен присел, осторожно заглянул в яму. Темно было, хоть глаз выколи, совершенно ничего не видно. Йен прищурился — и рассмотрел землю на дне глубокого колодца. Эльфа не было. Принюхался. Пахло сыростью и гнилью. А еще — чем-то тошнотворно-сладковатым. Нехорошим.