– Я не знаю, Адам, - ответила ему Ева, пожав плечами.
– Может быть мы с тобою просто-напрсто созрели и стали взрослыми?

– Нет-нет, тут что-то другое, - улёгшись на траву навзничь, задумчиво продолжал Адам.
– Мне кажется, что нечто пошло не так, не по нашему с Элом плану. Но почему? Не понимаю... В совершенной плотской любви нет ощущения избавления от чего-то отрицательного и мучительного, накопленного телом - там сознание охвачено одной лишь радостью волшебной любви. Странно... Очень странно всё это...

Ева ему не ответила. Она тоже была ошарашена произошедшим и не знала что сказать.

Далее они не смогли заснуть почти до самого утра. В свете полной колдовской луны можно было наблюдать как парень и девушка ещё несколько раз пылко соединялись между собою в магнетическом пламени бурной страсти, пока наконец оба не выбились из сил и не заснули в объятиях друг друга под сенью рокового древа "добра и зла". И они не услышали даже отдалённый раскат грома, прокатившийся по окрестностям и возвещавший таким образом конец эпохи рая и начало эпохи чего-то нового и дотоле небывалого.

Солнце вкатилось уже почти в зенитную свою высь, когда двое измотанных ночными страстями любовников наконец-то проснулись. Адам, очнувшийся несколько ранее своей подруги, лёг на спину и подложив руки под голову размышлял о событии, с ними произошедем. Он впервые ошутил внутри своей души какое-то незнакомое и не слишком приятное чувство. Оно копошилось у него в глубине сознания подобно мелкой козявке, копошащейся в корнях дерева-великана, и не давало ему обрести привычный душевный покой. Ева же, стряхнув с себя липкую паутину сна, потянулась как кошка своим прекрасным гибким телом, сказала Адаму "Здравствуй" и неожиданно вскрикнула, указав пальцем куда-то над собою:

– Смотри, Адам - там на ветке жёлтый листок! Вон там, погляди скорее вверх!

Юноша с тревогой посмотрел в указанном ему направлении и действительно заприметил небольшой листик, который был совершенно жёлтым на фоне сочнейшей зелени и оттого казался изгоем из своей полной жизни и буйства среды. Он криво усмехнулся, стараясь казаться таким же мужественным и смелым, каковым он был всегда.

– Наверное таким же высохшим листом является и Бульцебул по сравнению со своими бывшими собратьями, - с иронией в голосе сказал он.
– Жалкий дегенерат! Он мнит себя особенным, не желая знать правды. А правда состоит в том, что ему рано или поздно предстоит оторваться от ветки и пасть на землю, во прах и тлен беспощадного гниения...

Он вдруг рывком сел, выпучив глаза, и немного погодя ударил себя по лбу.

– Что я тут несу, безмозглый болван!
– воскликнул он, явно взволновавшись от пришедшей ему в голову мысли.
– К чертям этого вредного Бульцебула, там ему самое место! Но ведь... это же в нашем с тобой лесу появился засохший лист. Ты слышишь, Ева - в нашем! Но это невозможно! Я в это не в силах поверить...

И он мгновенно вскочил на ноги и стремительно, словно молодой резвый барс, взобрался на вершину дерева. Там он осторожно сорвал жёлтый лист, какое-то время внимательно его поразглядывал, а затем пружинисто спрыгнул вниз. Ева к тому времени тоже уже стояла на ногах. В её растерянной позе не было и следа обычного спокойствия и грациозности, а огромные ясные её очи оказались полны тревоги.

Они вместе пощупали засохший листок, и тот вскоре рассыпался у них в пальцах, превратившись в сухую пыль. Лишь твёрдые прожилки остались целыми, хотя и они были сухими и мёртвыми как пустынный прах.

– А ведь Бульцебул и впрямь побывал возле этого листка, - удивлённо произнесла Ева.
– Именно там висело то сладкое яблоко, которое мы вчера с тобой съели. Я попросила Бульцебула достать его мне, и ты представляешь - он вдруг превратился в чёрную змею, добрался в таком виде до самого яблока, и мне даже показалось что он укусил его...

– Что-что? Укусил?
– с самым серьёзным видом перебил её Адам.
– Ты не ошиблась? И что произошло после? Он стряхнул яблоко на землю?

– О, нет. Он его не стряхнул и не сбросил. Он сам тут же упал с верхотуры вниз и вроде бы сильно ушибся. Да-да! Он снова сделался человеком, долго ныл и жаловался на свою неудачливость, а потом убрался отсюда восвояси. Ну а яблоко сбила вниз уже я сама.

Адам некоторое время опять поразмышлял, прохаживаясь туда и сюда, а затем не спеша подошёл к подруге, взялся крепкими ручищами за плечи девушки и произнёс твёрдым, хотя и чуток охрипшим голосом, глядя Еве прямо в её смущённые бирюзовые глаза:

– Я понял наконец что произошло, дорогая моя яблочница. Я всё понял... Хитрый Змей впрыснул в яблоко свой яд. В яде же находились его чертячьи программы. Мы с тобой съели отравленное им яблоко, и эти вредоносные программы перешли теперь в нас, в наши тела, в наши сознания... О, милая Ева, мы по своей дурости пустили зло в своё естество. Эл оказался прав. О, как он был прав тогда! Ну а мы с тобой...

И он сделал тут паузу.

– Что?! Что мы?!
– придушенно вскрикнула испуганная донельзя девушка.