– Можно, но не нужно. И сама не ходи.– Он посторонился, внимательно глядя на меня. – Оля…?

– Слез не будет, это я тебе обещаю. – Через силу улыбнулась еще ярче. – Куда в таком случае пойдем гулять?

– Гулять?

– Ты подумай и спускайся, не хочу оставаться в доме. – С этими словами я прошла вниз к ожидающему меня клиенту.

Он все еще сидел в столовой, такой же злой и сердитый на то, что кто-то смеет указывать ему, как быть и как жить. С момента моего побега изменилась лишь одна деталь - тарелка перед ним превратилась в осколки. Что ж молча ложу рядом лист с графиком, резюме врача и листок с ссылкой на книгу.

– Можете сжечь, порвать, нарезать на кусочки и отправить меня восвояси, рассчитав меня за два часа работы в вашем доме. Но если согласны, звоните – договоримся. Мобильный у меня с собой.

Следующий его вопрос раздался мне в спину:

– И куда вы?

– Гулять. – Я ответила не оборачиваясь.
– Сергей покажет окрестности.

– Далеко не уходите.

Так называемая лесопарковая зона была тиха и снежна. Свежевыпавший январский снег блестит на солнце более напоминая пушистое покрывало, а не природный катаклизм выросший за одну ночь на 50 сантиметров. Весь прошлый час мы бродили по тропкам в молчании, и теперь повернули назад, впереди уже виднелся их дом. Вдыхая морозный воздух, я оторвала взгляд от темных вершин деревьев и обернулась к Сереже. Кажется, вот сейчас мы сможем по-нормальному поговорить, я успокоилась, он как всегда чем-то недоволен.

Его вид был задумчивым и хмурым. У Димки иногда такой встречается, если он хочет сделать мне выговор, но не знает с какой стороны подобраться, чтобы не задеть тонкие струны моей души. Раз он не знает с чего начать, начну я, мне-то терять нечего, я еще и чемоданы свои толком не распаковала.

– Итак…, когда и при каких обстоятельствах он сорвал спину? – от моего голоса из снега выпорхнули воробьи и маленькой стайкой осели в кустах шиповника.

– Оля…?

– Что? – я туже завязала шарф и оправила теплые перчатки.
– Ты тоже не в курсе? Или это секретная информация, не подлежащая распространению?

– Я в курсе. – Сухо произнес собеседник.
– Но был уверен, что поговорим мы о другом.

– О чем?

– Не дави на отца, он и так достаточно мягко с тобой обошелся. – Вот тут голос младшего Краснощека был похож на скрип снежного наста, что укрепился из-за обледенения.

– Это было не достаточно мягко. – Заметила я.
– Кстати, кто на него давил ранее?

– Никто. – Недовольно ответил парень.

– А твоя ммм… мама, она как с ним разговаривала? – тут я решила внести уточнения, - если заболеет, или потянет какую-нибудь мышцу…отравление или излишнее употребление спиртных?

– Мамы не стало, когда мне было 6 лет, а Лешке 9. Я мало что помню из той семейной жизни.

– Сожалею…

Наше молчание затягивалось, мы от их дома отошли сравнительно не далеко, но уже потеряли море времени. Я с интересом взглянула на младшего сына Богдана Петровича, он с интересом смотрит вдаль, специально не замечая моего внимания. Пришлось покашлять, эффекта никакого.

– Сереж, …Сереж, а другие?

– Что другие?

– Другие жен… то есть у твоего отца есть люди, которые имеют право потребовать чтобы он продолжил курс лечения, вразумить, надавить авторитетом? Родители, друзья, другие… люди?

– Нет. И других ммм женщин, - перекривил он мою стеснительность, - не было.

– То есть как?

– То есть тех, кто посмел бы надавить авторитетом или потребовать в счет заслуг на любовном фронте – не было. – Дал он определенную характеристику всем тем, кто был в окружении отца.

А перед моими глазами отчетливо всплыла картина, как бледный клиент сдерживается при своем секретаре и, сжав зубы, терпит адские боли.

– И сейчас не появилось? – не поднимая головы, тихо спросила я, - или в ближайшие два три года, месяца, дня?

– Ты что, Сморчок, клинья к нему подбиваешь?!

– Здрасти!
– желание прикопать его в снегу возникло неожиданно, и было достаточно стойким.
– Прекрати использовать это уничижительное обращение.

– Да уж здоровались!I!
– отмахнулся он от моего наставления и повторил вопрос. – Все-таки подбиваешь?

– Ты что себе надумал?! Я о секретаре его спрашиваю. Встречаются они или нет?

– А Раиса Викторовна тут при чем? – возмутился он, как девица на неприличное предложение.

Почему-то мне вспомнилась Люсик и ее возмущения на пьянь мужицкую, живущую неподалеку: «Представляешь, предложил в магазин за стопариком сгонять. У него, видишь ли, опохмелка не наступила. Ибо первые три бутылки водки эффекта не дали!»

Дав себе остыть, я спросила: - То есть ты хочешь сказать, что между ними ничего нет…

– А разве есть?

Осталось гадать, так ли младший сын осведомлен в сердечных делах своего отца, как заявляет. Потому что я видела, как Раиса не хотела от него уходить, а он из-за нее терпел боль и сдерживал ругань.